Охотник
Шрифт:
— А я могу, — говорит Сонни. — Взять Дженнифер Энистон…
— С лопатой от нее никакого проку, — сообщает ему Франси.
— Да ей и не надо. Пусть встанет на дальнем краю поля, и я к ней, бля, опрометью дорогу прокопаю.
— Вот ты-то, — говорит Бобби, буравя пальцем мясистое плечо Сенана, — вечно обсирал меня, дескать, чего пришельцам делать в жопе мира посреди Ирландии. Разве ж не ответ это?
— Ай, да заткнись ты, ну, — отзывается Сенан, но ум его занят другим. Он смотрит на руку Рашборо — как переливается и мерцает от его жестов свет.
—
— Что-то им нужно, — говорит Бобби. — А иначе зачем им сюда вообще? Я же знал, должно быть такое, чего они ищут. Прикидывал, что это плутоний, может, но…
— Бля, плутоний? — орет Сенан, столь высоким уровнем идиотизма исторгнутый из собственных мыслей. — Ты прикидывал, что вся гора того и гляди рванет здоровенным грибом…
— Беда твоя в том, что ты нихера не слушаешь. Я такого вообще не говорил. Я сказал только, что им наверняка нужно топливо, раз они прибыли в такую…
— И золото у них, значит, топливо, а? Или они его на дизель выменивают на межгалактическом черном рынке…
Кел оставляет их препираться, а сам возвращается к бару. Март вновь догоняет его — чтоб Кел не забыл, благодаря чьему одолжению он сегодня здесь.
— Эй, — говорит Кел и жестом просит у Барти две пинты.
Март опирается о бар и разминает затекшее от сидения колено. Поглядывает на нишу через Келово плечо.
— Слыхал байку про Ишта Подишта? — спрашивает.
— Ишь ты, поди ж ты, — отвечает Кел. Не в том он настроении, чтобы Марту подыгрывать.
— Она самая, — говорит Март. — Ишь ты, поди ж ты.
Он наблюдает, но не за Рашборо, а за Джонни. Тот кренит голову над зажигалкой, щелкает ею резко. В эту беспечную секунду лицо у него обвисает чуть ли не беспомощно от некой эмоции. Келу кажется, что это облегчение.
— Как я тебе уже говорил, — произносит Март, — интересное у нас будет времечко.
Кел ему:
— Что предпримешь, если все пойдет вкось?
Март морщит лоб.
— В каком это типа смысле?
— Если Рашборо учует, что номер дохлый.
— Не мне тут предпринимать придется, Миляга Джим, — ласково говорит Март. — Это дельце Джонни Редди. Я только посмотреть зашел. Как и ты. Не забыл?
— Верно, — через секунду отзывается Кел.
— Не волнуйся, — успокаивает его Март. Вытаскивает кисет и неторопливыми умелыми пальцами принимается скручивать на барной стойке папироску. — Если забудешь, я тебе напомню.
Барти яростно матерится, заметив прореху на одном новеньком барном табурете. В нише поверх смеха и голосов раздается, подобно сигналу тревоги, высокий пронзительный свист.
7
За завтраком Кел производит кое-какие похмельные расчеты. Хочет потолковать с Джонни Редди как можно раньше, чтобы Джонни не заявил, будто Кел опоздал, но для этого Джонни должен проснуться, а он, когда Кел в полночь ушел из паба, оборотов нисколько не сбавлял. Рашборо Келу в его деле совсем ни к чему, и пусть, как прикидывает Кел, Джонни оставлять Рашборо без присмотра
В конце концов он соображает, что в половине одиннадцатого Трей уже уйдет, Джонни очнется, а Рашборо все еще будет не на ходу. Без четверти десять Кел извлекает из конверта, где хранит наличные на всякий пожарный, триста евро, сует в карман и топает к горе. Драча оставляет дома. Кел считает, что Драч свое мнение о Джонни выразил без всяких обиняков при первой же их встрече и вторую им устраивать ни к чему.
Гора лукава. Издалека и снизу она низкая, округлости ее смотрятся почти безобидно, и даже если двинуться по тропе, каждый шаг дается вполне мягко, пока вдруг не осознаешь, как гудят мышцы ног. То же касается и схода с тропы: она отчетлива, пока не глянешь вниз, отвлекшись всего на минуту, — а одна ступня медленно вдавливается все глубже в водянистую топь. Это место, опасности которого набирают резкость, только когда с ними уже соприкасаешься.
Кел, зная это, идет неторопливо и равномерно. Жара уже нарастает. Среди пурпурных болотистых пустошей пчелы наполняют вереск нескончаемым сосредоточенным гулом и шуршанием таким тихим, что вообще слышно их лишь из-за бесчисленности. Пейзаж меняется с каждым поворотом тропы, над рассыпающимися каменными изгородями и зарослями высокой болотной травы к простору подстриженных полей далеко внизу, бурлящих деятельностью.
Во дворе у Редди Лиам и Аланна посредством найденной лопаты без черенка городят в тени занюханного дерева земляные укрепления. Подбегают объяснить постройку Келу и выяснить насчет шоколадных батончиков; обнаружив, что сегодня он ничего не принес, пулей возвращаются к своей стройке. Из еловой посадки за домом солнце вытягивает густой, беспокойный дух.
Дверь открывает Шила Редди. Кел целенаправленно не упускает возможностей почаще разговаривать с Шилой, чтоб она не чувствовала, будто отпускает дочку к постороннему человеку. Обычно она улыбается и с виду вроде рада его видеть, говорит ему, до чего хорошо крыша после починки выдерживает непогоду. Сегодня на лице у нее та же наглухо закрытая настороженность, какая была годы назад, когда Кел только-только переехал. Дверь она держит как оружие.
— Утро, — говорит Кел. — Похоже, опять жара будет.
Шила на небо едва смотрит.
— Тереза на футболе, — говорит.
— О, это я знаю, — говорит Кел. — Я надеялся, что удастся поговорить с мистером Редди, если он не занят.
Шила с минуту смотрит на него без всякого выражения.
— Сейчас позову, — говорит она и закрывает за собой дверь.
Лиам принимается пинать угол их земляной крепости, Аланна орет на него. Лиам пинает крепче. Аланна кричит громче и толкает брата. Кел воздерживается от позыва рявкнуть на них, чтоб прекратили.