Охотник
Шрифт:
Маша выскользнула из кружевных трусиков и снова встала возле кровати, оглаживая плоский живот и торчащие вперед полные груди с острыми сосками. Она не была худой, как не была и толстой. Прихотью природы ее тело было на самом деле совершенным – приспособленным и для родов, и для секса, и, как часто бывает у таких женщин, Маша прекрасно знала силу своей притягательности и при каждой возможности пользовалась ею совершенно беззастенчиво и эффективно. У Сергара аж дух перехватило от вида обнаженной красотки в черных чулках, потирающей стройные бедра. «Инфаркт!» – вот как
Маша подошла к кровати, сдернула простыню, которой был накрыт Сергар, потом решительно стянула с него пижамные брюки – под ними он был совершенно голым (трусов запасных так и не нашли), а потом уселась ему на бедра.
– Ты уже готов! – удовлетворенно кивнула. – Вот что, давай я сама, хорошо? И это… у тебя резинка есть?
– Что? – не понял Сергар. – Какая такая резинка?
– Да знаю я, что вы не любите в резинке! Все вы, мужики, такие! – фыркнула Маша. – Мне вот только залететь не хватало! От каторжника! Погодь, я щас дни посчитаю… я и сама-то не люблю в резинке, это и правда как самотыком шустрить… ну почти как. Так… ага… семь… пятого числа… Можно! Ура! Неохота было в сестринскую идти за сумочкой, а сразу-то и забыла!
Маша приподнялась, взялась рукой, и… Сергар почувствовал, как он входит в нее, такую горячую, такую желанную, такую… такую…
Невольно застонал от наслаждения. Маша тоже.
Вздохнула тяжко и начала медленно, плавно, наращивая темп, двигаться вверх и вниз, закусив губу и тихо постанывая – все громче и громче, пока Сергар не прижал ладонь к ее губам:
– Тише! Услышат!
– Да… да… не могу ничего с собой поделать… ты… такой сла-адкий… а-ах… а-ах… да, я тише, тише, тише…
Она уже скакала на нем, нанизываясь до самого предела, кровать скрипела, постанывая, как сама наездница.
Сергар ощущал такое наслаждение, какое может ощущать мужчина, у которого не было женщины года три, не меньше! Маша буквально истекала соками, она была горячей, упругой, ее аккуратно выбритый лобок стукался о Сергара, оставляя на нем мокрое пятно, минута, две, три… и… все закончилось. Организм, истомленный долгим воздержанием, завершил цикл – Сергар выгнулся, задергался в сладких судорогах, наполняя девушку семенем, и она, почувствовав это, почти перестала двигаться, слегка разочарованно спросив:
– Что, уже все?! Я и не кончила! Ты еще можешь, или чуть позже?
Сергар вдруг почувствовал легкое чувство вины, а еще – досаду. Уподобился «скорострелам»! Вот же… м-да. Поганое чувство.
Впрочем, бывало всякое. И хуже бывало – когда выжрешь три бутылки красного Фернейского, не то что удовлетворить женщину – член-то свой найти без чужой помощи не сможешь!
А для того есть свои приемы… чтобы не прослыть придурком, неспособным удовлетворить женщину.
Нет, не язык. Вернее, не только язык.
Он маг или не маг! Лекарь или не лекарь?!
Сергар обхватил сидящую на нем девушку за поясницу и послал импульс Силы ей в тело. Он знал, куда и как нужно воздействовать, чтобы она получила свой самый сильный в жизни оргазм. И она его получила.
Выгнувшись так, что едва не коснулась затылком
– А-а-а-э-э-э-э… ы-ы-ы!
Сергар не отпускал Машу, с наслаждением ощущая, как дергается матка девушки, всасывая в себя его семя.
Нет ничего слаще в мире, чем секс, и нет ничего приятнее, чем видеть, как сотрясается в оргазме удовлетворенная тобой женщина! Это Сергар знал наверняка.
Лучше вина, лучше еды, лучше денег – упругое, прекрасное тело, которое дергается и стонет от наслаждения в твоих руках!
Это жизнь! Это то, ради чего можно жить!
Маша обмякла, и Сергар опомнился, прекратил посылать импульсы Силы, положил девушку рядом с собой, нащупывая пульс. Он был частым, довольно ровным, и у незадачливого мага отлегло с души. Были случаи, когда от слишком длительного, интенсивного оргазма женщины сходили с ума или даже умирали!
Сергар слышал такие истории, и когда сам изредка применял любовную магию, старался колдовать строго дозированно, чтобы не переборщить с колдовством. Тем более что сам он однажды спьяну едва не убил проезжую дворянку, решившую завести интрижку с «мужественным боевым магом», накачивающимся винищем в одной из таверн Гоглеба.
«Мужественный боевой маг» был совсем не прочь нанизать на свой «вертел» смазливую «курочку», но проблема была в том, что у него совершенно отказывался работать самый нужный для этого механизм. Пришлось применять любовную магию, да. Баба вопила так, что смеялся весь трактир. Звук проходил даже через толстые бревенчатые перекрытия старого, построенного лет триста назад сооружения.
Сергар тогда спьяну увлекся, и эту девицу пришлось буквально реанимировать – после часа беспрерывного оргазма она едва не свихнулась. Или все-таки свихнулась. Поговаривали потом, что она преследует магов и требует обслужить ее так, как это сделал некий боевой маг.
Хорошо, что тогда их перекинули из Гоглеба в Мутагар, а то бы или она Сергара заездила, или ее муж, известный купец, попытался бы нанять убийц, чтобы лишить любвеобильную женушку объекта вожделения.
А то и чего хуже – потащил бы в военный суд и заставил ответить за применение запрещенной любовной магии против свободной подданной империи Кайлар.
Вообще-то такая магия считалась черной и не приветствовалась в среде магов-лекарей. Особенно если они состояли на воинской службе. Привыкание к искусственному магическому оргазму становилось таким прочным, иногда даже после разового применения, что женщины бегали за магом, как ручные собачки за опытным дрессировщиком, выполняя все его прихоти ради одной страсти – повторить еще хотя бы раз нечто подобное.
Маша медленно открыла глаза, повернула голову к Сергару, будто не узнавая, и хрипло, облизав губы, спросила: