Охотники Дюны
Шрифт:
Дункан выскользнул из постели как ртуть, чувства его обострились до предела, глазами он прощупывал каждую деталь каюты. Из двери в коридор проникал свет, на фоне которого виднелся силуэт… женский.
— Я пришла к тебе, Дункан. — Голос Шианы звучал нежно и вкрадчиво.
Он отступил на шаг.
Зачем ты здесь?
Ты знаешь зачем и знаешь, что я должна это сделать.
Она заперла дверь каюты. Плавающие светильники усилили мощность чуть выше порога восприятия света. Дункан увидел томительно сладкий силуэт, купавшийся в мягком оранжевом свете. На Шиане не было ничего, кроме полупрозрачного пеньюара,
Но Дункан был ментат, и его логика сработала, подсказав совершенно очевидный ответ.
— Я не просил…
— Просил! — «Она использует на мне Голос?» — Это была твоя отчаянная просьба ко мне, и, мало того, это твоя обязанность. Ты же знаешь, что мы были предназначены друг для друга. Это сидит у тебя внутри, в каждой твоей хромосоме.
Она сбросила шелковисто-гладкую рубашку и встала перед ним, красота ее обнаженного тела со всеми его округлостями, тенями и красивой грудью подчеркивалась слабым светом.
Я отказываюсь. — Он был готов драться. — Твой имп-ринтинг на мне не сработает. Я знаю все его техники и инструменты не хуже тебя.
Да, поэтому мы можем использовать наше совместное знание для того, чтобы разорвать цепь, связывающую тебя с Мурбеллой, разорвать раз и навсегда.
И вместо этого я впаду в зависимость от тебя? Я буду драться.
Ее зубы блеснули в тусклом свете.
— Я тоже. У некоторых видов это существенная часть брачного танца.
Дункан сопротивлялся, боясь проявить слабость.
Я справлюсь с этим сам. Я не нуждаюсь…
Нуждаешься. Нуждаешься ради всех нас.
Она шагнула вперед — плавно, но с необычайной быстротой. Он вытянул руку, чтобы остановить ее, но Шиана схватилась за нее, как за якорь, и приникла к Дункану. Она издала тихий гортанный звук, один из звуков, действующих на подсознание, на возбуждающие атавистические нервные центры.
Дункан отреагировал на этот первобытный зов возбуждением. Как давно это было… Но он оттолкнул ее.
Тлейлаксы хотели, чтобы я сделал это с тобой. Они запрограммировали меня так, чтобы я убил тебя. То, что ты делаешь, очень опасно.
Тебя запрограммировали на убийство нетренированной девчонки с Ракиса, девчонки, которая не могла от тебя защититься. Ты мог свалить селекционную наставницу Бене Гессерит, куда менее опытную, чем я. Если и есть в мире кто-то, кто может устоять против великого Дункана Айдахо, так это я.
— Ты, тщеславна, как Досточтимая Матрона.
Дав волю своему гневу, Шиана схватила его за затылок, погрузила пальцы а жесткие черные волосы и с силой прижала лицо Дункана к своему. Она впилась в его губы свирепым поцелуем, прижалась своей нежной грудью к его голой груди. Ее пальцы нащупали чувствительные нервные узлы на его шее и спине, запуская запрограммированный ответ. Дункан на мгновение застыл, словно в параличе. Поцелуй сделался более нежным. Беспомощный, обезоруженный, Дункан ответил нежностью и лаской, большей, чем ожидала Шиана.
Он вспомнил, как то же самое происходило в нем, когда его пыталась поработить Досточтимая Матрона Мурбелла. Но он пересилил ее, воспользовавшись своими сексуальными способностями. Эта петля душила его все прошедшие годы. Он ни в коем случае не может допустить повторения.
Ощутив опасность, Шиана попыталась
В многочисленных тренировках на Капитуле, Дункан обучал Шиану тем же методам, а она, в свою очередь, помогала шлифовать навыки бесчисленных мужчин Бене Гессерит, которых потом как сексуальные мины подкладывали Досточтимым Матронам. Бедствие, производимое этими мужчинами, делало шлюх еще более неистовыми.
Дункан использовал весь свой арсенал, чтобы сломить ее, точно так же, как она пыталась сломить его. Два профессионала импринтинга сошлись в схватке, это была дуэль равных способностей, перетягивание каната. Он отвечал ей только одним известным ему способом. Он застонал, и стон сложился в слово, в имя:
— Мурбелла…
Синие от пряности глаза Шианы широко раскрылись, прожигая Дункана даже в полумраке.
— Не Мурбелла. Мурбелла не любила тебя, ты же знаешь.
— Как… и… ты. — Он отрывисто выплевывал слова в контрапункте своим ритмичным движениям.
Шиана обняла его, и он самозабвенно погрузился в волны ее сексуальности. Он чувствовал, что тонет в них. Даже его ментатские способности отказали ему.
— Если это и не любовь, Дункан, то долг. Я спасаю тебя. Спасаю тебя.
Потом, тяжело дыша, они лежали рядом, мокрые от пота и истощенные, как Майлс Тег после своих нечеловеческих ускорений. Дункан чувствовал, что режущая его нить, связывавшая его с Мурбеллой, наконец порвалась. Эта тяга к Мурбелле, похожая на древний шигакорд, перестала сдавливать его сердце. Теперь он чувствовал себя совершенно по-иному, испытывая головокружительное ощущение свободы и вольного парения. Как два корабля Гильдии, разошедшиеся после стыковки, так и они с Шианой, столкнувшись в любовном поединке, теперь расходились в стороны, каждый своим курсом.
Он лежал, обняв Шиану, а она молчала. Да ей и не надо было ничего говорить. Дункан знал, что он истощен и парализован… и излечен.
Мы творим историю для самих себя, и очень любим участвовать в эпических событиях.
Это были величественные корабли и величественное зрелище — тысячи и тысячи кораблей, выстроенных на море цвета насыщенного красного вина. Затянутое свинцовыми тучами небо навевало суровые думы о тучах близкой войны. Это был флот, равного которому по мощи не было никогда в истории.
— Внушает трепет, не правда ли, Даниэль? — Улыбаясь, старуха стояла на почерневших досках пристани и оглядывала стоящие на воображаемом море античные суда, остроносые греческие боевые галеры с нарисованными на носах злыми глазами. Триремы ощетинились длинными веслами, которыми орудовали полчища рабов.
Старик, однако, не был таким впечатлительным.
— Я нахожу твою символику утомительной, моя мученица. Ты думаешь, что обладаешь лицом, ради которого стоит запустить тысячу кораблей?