Охотники на фазанов
Шрифт:
Горничная увела владычицу сего царства на ее золоченое ложе, а Карл огляделся. Хоть Кимми и провела здесь детство, для детей такое жилище явно не было приспособлено. Ни одного уголка для игры. Слишком много безделушек, японских и китайских ваз — стоит разок взмахнуть руками, как сразу образуется страховой случай на сумму с шестью нулями. В этой неизменной атмосфере наверняка никогда ничего не менялось, и ребенок должен был чувствовать себя здесь как в тюрьме.
— Да, — послышался с лестницы голос горничной. — Кассандра здесь
Так значит, Кассандра Лассен находится здесь только по милости Кимми! Если вдруг Кимми вздумает вернуться к образу жизни, нормальному для ее круга, Кассандре придется распрощаться с этим домашним музеем. Вот так превратности судьбы! Принцесса по доброй воле живет как уличная бродяжка, а злая мачеха шикует во дворце, помня, что ее в любой момент могут пинком под зад выставить отсюда! Вот почему Кассандра назвала Фуэнхиролу — Марбелла ей просто не по карману!
— Только имейте в виду, там не прибрано, — сказала горничная, распахивая дверь. — Мы так решили — чтобы дочь, вернувшись, не могла обвинить Кассандру, что та сует нос в чужие дела. На мой взгляд, это было правильное решение.
Карл кивнул, глядя на красную дорожку. Где еще нынче встретишь такую преданную прислугу, к тому же свободно говорящую по-датски!
— Вы знали Кимми?
— Ну откуда мне ее знать! Посмотрите на меня: разве похоже, что я служу тут с девяносто пятого года? — Горничная от души рассмеялась.
А было вполне похоже.
Входя в личные покои Кимми, Карл ожидал увидеть просто несколько комнат, но очутился словно бы в мансарде Латинского квартала в Париже. Небольшие окна в эркерах с балконной решеткой в наклонной стене были давно не мыты, но в остальном все выглядело очень мило. Если, по мнению горничной, это называется беспорядок, то при виде комнаты Йеспера она бы просто упала в обморок.
Кое-где валялись какие-то тряпки, но и только. Хотя бы какая-нибудь бумажка на письменном столе или журнальном столике перед телевизором, хоть какое-то указание на то, что здесь когда-то жила молодая женщина!
— Вы, конечно, можете осмотреть помещения, если нужно, господин Мёрк, но сперва я хотела бы взглянуть на ваш полицейский жетон. Ведь это же так положено, правда?
Он кивнул и принялся рыться в карманах. Бдительная девица, ничего не скажешь! В конце концов ему попалась завалявшаяся визитная карточка, пролежавшая там, наверное, лет сто.
— Виноват, но мой жетон остался в управлении. Прошу меня извинить. Я, видите ли, начальник отдела и редко хожу по адресам. Но вот, пожалуйста, моя карточка. Теперь вы знаете, кто я такой.
Она прочитала номер и адрес и даже пощупала карточку, словно эксперт, умеющий распознавать подделки.
— Одну минуточку! — сказала она и сняла трубку телефонного аппарата на письменном столе.
Представившись как Шарлотта Нильсен, она спросила, знают ли они комиссара криминальной полиции, которого зовут Карл Мёрк. Затем стала ждать, переминаясь с ноги на ногу, пока ее переключали на другой номер.
Потом снова задала
Слушая, она посмеивалась, поглядывая на него, затем положила трубку, все еще продолжая улыбаться.
Интересно, что она там услышала такого смешного? Можно поставить десять против одного, что отвечала ей Роза.
Однако веселилась горничная недолго, предоставив ему искать ответы на свои вопросы в комнатах, которые ничего не могли рассказать о бывшей хозяйке.
Карл обстоятельно обыскал помещение, по несколько раз обошел каждую комнату, и все это время горничная стояла на пороге, как часовой, и следила за ним, будто за голодным комаром, севшим на руку. Однако укуса так и не последовало: Карл не рылся в вещах и ничего не попытался прикарманить.
Очевидно, Кимми расставалась с этим жилищем поспешно, но не теряя головы. Вещи, которые не должны попадаться на глаза чужим, наверняка отправились в мусорные баки — с балкона Карл видел их на мощеном дворе перед домом.
На стуле возле кровати остались кое-какие вещи, но не из числа нижнего белья. По углам валялись туфли и какой-то хлам, но не было грязных носков. Она бросила то, что было ей не нужно, но не оставила никаких интимных деталей. И в этом был главный итог обыска: ничего личного.
Не было даже украшений на стенах, которые могли бы что-то сказать о ее вкусах или взглядах. В маленькой, отделанной мрамором ванной комнате не осталось зубной щетки. Никаких тампонов в шкафчике или ватных палочек в мусорном ведре возле унитаза. Унитаз был абсолютно чист, в раковине не было видно следов зубной пасты.
Покидая жилище, Кимми стерла малейшие отпечатки своей личности; существо женского пола, прежде здесь обитавшее, могло с равным успехом оказаться как южноютландской учительницей пения из Армии спасения, так и отвязной барышней с самым престижным почтовым адресом.
Карл отогнул краешек покрывала на кровати, надеясь уловить сохранившийся там запах. Приподнял бумагу на письменном столе, чтобы проверить, не осталась ли там какая-нибудь записочка. Пошарил на дне пустой корзины для бумаг, заглянул в глубину кухонных ящиков, сунулся даже в угол под наклонной стеной. Ничего!
— Скоро стемнеет, — объявила горничная Шарлотта, намекая, что пора бы ему убираться отсюда и поиграть в свои полицейские игры в каком-нибудь другом месте.
— Здесь есть чердак? — с надеждой спросил Карл. — Какая-нибудь дверца или лесенка, которых я не заметил?
— Нет, только то, что здесь.
Карл посмотрел наверх. Значит, никакого чердака над квартирой.
— Вот только еще разок обойду все напоследок.
Затем он приподнял на полу все ковры в поисках незакрепленной половицы. На кухне заглянул под все рекламные плакаты с пряностями в поисках скрытого в стене тайника. Простучал все предметы обстановки, не пропустив ни одного гардероба, ни одного кухонного шкафчика. И опять ничего!
Покачав головой, он мысленно сам над собой посмеялся: с какой стати тут что-то должно быть?