Охотники на героев

Сахно Никита

– Только лучшие сувениры. Память на всю жизнь. Зубы оргота. О, уже купили?

Имва не отвечал, переводя взгляд с целой пригоршни зубов на свой кулон, точно такой же. Потом он схватил несколько зубов и положил их на ладонь, сравнивания.

– Что вы тут устроили? – чуть ли не закричал Антар, когда подошел к ним.

Амеван не шелохнулся. Он даже не обратил внимания на крик, хотя Виктория чуть не подпрыгнула. Этот лихорадочный блеск в глазах Антара её беспокоил.

– Имва, что случилось? Тебе нужен этот сувенир?

– Сувенир? – глухо переспросил амеван.

– Вы будете покупать

или нет? Не пугайте мне клиентов.

– Так это обман? – продолжал шептать Имва, покручивая в пальцах свой кулон.

Он поднял глаза на Викторию, потом повернулся к Антару. Глаза амевана дрожали. Он бросил несколько зубов на прилавок, но в лоток не попал, они разлетелись и попадали на мостовую. Амеван даже не обратил внимания, молча пошел вперед.

Виктория посмотрела на Антара и пожала плечами. Тот пробурчал что-то под нос и устремился за Имвой. А Виктория, разглядывая их спины, думала о том, как она оказалась связана с такой странной компанией. Ответ лежал не только в ее туманном прошлом. Часть проблемы с памятью решилась, и она могла бы их покинуть в любой момент, вот только не знала, что делать дальше. Она всегда составляла план, а действовала уже потом. Но в голове было пусто. Вернее, наоборот: слишком тесно от набора мыслей.

Дом Гуго ничуть не изменился, бардак был все тем же, и Виктории нестерпимо захотелось схватить эти вещи и сделать так, чтобы дом, пусть и такой старый, перестал походить на свалку. Пусть он скоро развалится и превратится в руины, но хотя бы сейчас в нем все должно быть чисто. Однако в доме были посторонние, подле стола ждала девушка, вокруг которой суетился Гуго, снимая с нее мерки. Заметив компанию из Антара, Виктории и амевана, девушка так удивилась, что ее лицо вытянулось.

– Примерка закончена.

Что-то в тоне Антара мгновенно подсказало гостье, что пора уходить. Платье еще сползало с груди, но, не задавая ни единого вопроса, она поспешила вниз на лестницу.

Когда звуки шагов девушки смолкли, Антар проговорил:

– Как это понимать, Гуго?

– А на что это похоже? Я за работой. Мне же надо на что-то жить, кормить вас и еще одного жирного кота.

Виктория съежилась, не зная, что сейчас может сделать Антар, но тот лишь бросил на стол звенящий мешочек.

– Это тебе за хлопоты.

Гуго лишь слегка коснулся взглядом увесистого мешочка.

– У меня еще есть репутация. Не знаю, в курсе ли ты, но она бесценна.

Антар с силой пнул один из стульев, который разлетелся, столкнувшись со стеной. Виктория вздрогнула, сжавшись. В ушах опять зашумело. Антар скинул шляпу и принялся мерить шагами комнату.

– Надо полагать, что встреча прошла не очень? – спросил Гуго, переводя взгляд с Виктории на Антара.

Гуго выглядел побитым и будто постарел еще на несколько лет. Кажется, кто-то в этой ситуации нервничал даже больше, чем она.

– Чего хотел Бартес?

– У нас есть проблемы посерьезнее, – ударил кулаком по столу Антар. – Забудь про своего гоблина. У тебя есть идеи насчет рисунков?

Почему-то кабинет гоблина показался уже не таким противным местом, Виктория бы с радостью туда вернулась, лишь бы не отвечать на мрачный взгляд. Ей совершенно нечем было похвастать. И уж тем

более не хотелось говорить, какая чушь эти рисунки. Она не знала, на что может быть способен Антар в таком состоянии. Ударит ее, и она отлетит так же, как несчастный стул?

Виктория еще не успела открыть рот, а Имва метнулся в открытую дверь.

– Нэт! – раздался крик, и через пару мгновений он выбежал, протягивая в дрожащей руке парочку белых перьев. – Где Навнат? Где он?!

– Я не хозяин постоялого двора, чтобы присматривать за твоей курицей, дикарь!

– Ты сделать это специально! Ты открыть дверь! Ты… ты убить мой друг!

Антар вскинулся, роняя очередной стул, и тоже начал кричать. Их вопли смешались в один протяжный шум, от которого у Виктории начала раскалываться голова. Пытаясь скрыться от криков и посмотреть, что же все-таки случилось, она зашла в комнату.

Повсюду царил дикий бедлам, даже по меркам дома Гуго. На полу валялись клочья, книга лежала открытой посреди комнаты, вульгарная ваза с цветами превратилась в осколки. Все указывало на следы битвы. Кажется, кот все же добрался до петуха. Но хотя бы нигде не было видно следов крови. Не то чтобы Виктории нравилась птица, но та слишком многое значила для Имвы.

Заметив, что пожелтевшие листы с рисунками валяются на полу, Виктория кинулась собирать их, пока Антар не заметил, а то новой вспышки ярости было бы не миновать. Собирая листы, она отчетливо поняла, что такая история уже происходила с ней: крики, гнев, она, собирающая листы по полу после ссоры. На Викторию кричала женщина. Она в ярости опрокинула все записи, которые подхватил ветер, и, пока женщина кричала, Виктория, как дура, ползала по полу. Даже во рту возник привкус горькой обиды.

«Кто эта женщина? Я ее не помню. Или помню?..»

Последний лист с подранным краешком лежал прямо поверх книги. Погруженная в мысли, Виктория сняла его, но тут взгляд зацепился за что-то, и видение с ссорой исчезло. Остались только каракули и рисунок города в книге. Она успела заметить что-то важное, какую-то взаимосвязь между страницами книги и листами в руках. Нечто крутилось в ее голове. Нужно было только расставить все по местам.

«Может, надо положить его на место?»

Догадка чуть не ослепила ее, а между лопаток снова защекотало, будто там начали расти крылья! Вот оно, конечно! Все так просто!

Виктория подхватила рисунок и книгу и выбежала к орущим мужчинам. Чтобы остановить этот шум, она просто бросила им под ноги старую книгу.

– Я поняла! Это вовсе не чертеж! Смотрите! Это карта!

Глава 17

Старый лис

Сосредоточиться не удавалось. Мысли носились, как кони в битве, – лихорадочно, без всякого порядка. Только Рантар вставал, как тут же хотелось сесть. Садился – и хотелось бежать, бить или рвать стену перед собой зубами. В голову лезли обрывочные воспоминания то из детства, то из прошлого, когда он еще уважал себя. Были даже туманные воспоминания о бессмысленной жестокости. Но все-таки больше всего Рантар думал о Фило. О тех днях, которые казались чужой жизнью. А еще о жизни, которая могла была быть, если бы не его глупость и упрямство.