Охотники на «кидал», или кооператив сыщиков
Шрифт:
Самого Кота в свою очередь очень заинтересовала одна проблема, которую он отрыл в любимой желтой прессе:
— Интересно, есть такой Высший Суд? В плане того, что потомки непременно платят за своих предков, за их деяния — существуют же проклятия в семь колен? Знать бы точно. Типа сделал гадость, про которую никто не узнает, а сверху-то видно все и суд тебе непременно будет, а если не тебе лично, то внуки или правнуки твои за это будут отвечать, поскольку являются частью тебя самого, твоего кода ДНК.
— Завтра же пойду в церковь отмаливаться! —
— Вот и посмотрим, отпустятся тебе грехи или нет…
— Посмотрим…
— А как ты поймешь? — поинтересовался Кот.
— Наверняка будет какой-нибудь знак. Если эта система работает, знак точно будет! А что там надо делать-то?
— Откуда я знаю! Поставь свечу и постой перед иконой, — предложил Кот.
— Сколько надо стоять-то?
— Говорят, надо стоять, пока свеча не догорит.
— А я слышал, когда хотят кому-то напортачить, имя человека включают в списки умерших, а свечку ему ставят вверх ногами! — вдруг вспомнил Ванечка.
— Фигня! Как может церковная свеча быть вверх ногами? У нее нет ни низа, ни верха. Но непременно должна существовать какая-нибудь штучка от порчи. Или молитва или крест. Или святой воды попить. Церковь на то и сделана, чтобы от колдовства оберегать, а если через нее идет колдовство, то это неправильно и такого быть просто не может. Как думаешь, если этого Шора облить святой водой, что будет?
— Я не знаю. Наверно, ничего.
— А вдруг он растворится или провалится обратно к себе в ад?
— Навряд ли, — засомневался Ванечка. — Хотя надо бы подлить святой воды ему в напиток и посмотреть, что будет. Попросить бы официантку в ресторане, чтобы подлила.
— Не занимайся херней!
— Но в храме Христа Спасителя на Пасху он не стоял, как вся их тусовка. Я специально посмотрел по записи.
— Да ему просто лень было. Может, его вообще в России на тот момент не было, или в Москве. Ты сам-то всю службу выстоишь? Я однажды был, так уснул стоя, и своей свечкой тетке впереди волосы поджег…
Утром Ванечка, вкладывая финку в ножны на голени и защелкнув на них кнопку, вдруг спросил:
— Я вот чего никак не пойму: мы плохие или хорошие?
— Даже не знаю, — задумался Кот. — Я ж говорю: зайди в церковь. Если не сможешь войти по каким-то причинам и если свечи потухнут, или еще какое знамение случится — то значит плохие.
— А если хорошие? Тоже может быть знамение?
— Не знаю. Наверно. Но чтой-то я боюсь пока в церковь идти. Только подумал об этом, так даже потряхивает. Вдруг нас там начнет корчить и бить об стены? — поежился Кот.
— Ссышь? Давай вместе сходим во Владимирский собор — он здесь рядом!
— Вот ты сам туда сейчас и сходи!
Ванечка так и сделал. Перед входом скоренько перекрестился и поклонился. Однако нищие, потянувшиеся, было, к нему своими корявыми пальцами, приглядевшись, почему-то отпрянули. Ванечка похолодел. Он чуть ли ненасильно запихнул десятку в чью-то грязную заскорузлую ладонь,
На него пахнуло запахом нагретого воска и ладана. Стоял легкий гул. Народу в храме в этот час было немного, большей частью женщины климактерического возраста и старушки. Впрочем, попадались и редкие мужчины. Один средних лет стоял, опустив руки по шву, закрыв глаза. Ванечка тоже закрыл глаза постоял прямо в точке под куполом под самым куполом. Чего-то ждал, но так и не дождался. Потом осмотрелся и обнаружил, что вокруг него образовалось некоторое пространство, будто очерченное невидимым мелом, в которое больше никто не заходил. У входа работала церковная лавка. Ванечка купил там за пятьдесят рублей большую свечку и, всего лишь мгновение поколебавшись, направился к левому приделу — к иконе Владимирской Божьей Матери.
Внезапно возник сильный сквозняк: пламя свечей метнулось, некоторые из них погасли. Тут же за окном громыхнул гром, хлынул дождь. Порыв влажного ветра залетел и в храм.
— Господи, спаси! — прошептала стоящая рядом с Ванечкой старушка, исступленно крестясь.
В это время один из священников, с важным видом, выпятив живот, проходивший по храму и оглядывавший свою паству, вдруг застыл на месте, наткнувшись глазами на Ванечку. Лицо священнослужителя выразило недоумение и нескрываемый ужас.
Зеркала, понятное дело, не было, и Ванечка не мог видеть своего взгляда — с обволакивающей синевой, — которым на священника бесстрастно смотрел сам ангел Самаэль и от которого у батюшки перехватило дыхание, заболело в груди и отнялись ноги. Еще бы: сама Смерть собственной персоной стояла перед ним, прицениваясь к нему, забрать его сейчас или чуть позже. И совсем не факт, что в рай. Были грешки.
— Верую, Господи! — прохрипел священник, схватившись за нагрудный крест как за спасительную кнопку. — Спаси! Демоны!
Ванечка, наконец, словно очнувшись от ступора, отвел взгляд в сторону. С плеч священника будто сняли бетонную плиту. Он быстро пошел, почти побежал, опустив голову, прочь. Ноги его тряслись и подгибались. Сердце болело. Инфаркт очень даже был вероятен.
— Валидолу! «Скорую»! — еле слышно прохрипел он пересохшим горлом женщине, помогавшей по храму, а ведь хотел крикнуть громко.
Ванечка же теперь смотрел на икону Богоматери. Глаза лика слегка увлажнились, сверкнули слезой. Или просто так показалось? Ванечка обернулся на стоявшую рядом старушку.
— Мироточит, — благоговейно подтвердила старушка, промокнув себе краем платочка глаза. — Добрый знак!
У Ванечки отлегло от сердца.
Поставленная им большая желтая свеча трещала, пыхала, но продолжала гореть. Ванечка смотрел на нее с напряжением. Через какое-то время свеча загорелась ровно: пламя стало недвижным. «Прощен!»
Чуь позже Ванечка накупил еще целую охапку свечек, поставил везде, и за упокой душ усопших тоже сразу несколько штук. На всякий случай.