Охотники на лунных птиц
Шрифт:
Было ли этих птиц раньше так много? Сомневаюсь. Правда, первые исследователи отмечали огромное их количество, но никто из них не привел хотя бы приблизительные цифры. Когда на маленьком острове живет пятьдесят таких крупных птиц, то может создаться впечатление, что их очень много, как скворцов в пригородном парке.
Думается, они никогда не были многочисленны и нынешние цифры являются рекордными. Птицы эти — вегетарианцы. Отсюда можно сделать вывод, что до прихода фермеров каменистые, со скудной растительностью острова не могли прокормить большое число птиц. Скалистые почвы не позволяли травам разрастаться. Даже могилы порой приходилось рыть
Уже лет десять по указанию правительства Тасмании на острова отправлялись суда с суперфосфатом и другими удобрениями. Вплоть до 1960 года я работала на «Наракоопе». За несколько лет мы перевезли на судах триста тонн суперфосфата, совершая рейсы каждые две недели. Раньше птицы были вынуждены довольствоваться скудными травами, теперь же они пасутся на сочных пастбищах, созданных поселенцами. И если на некоторых островах птиц не было видно, то теперь они совершают набеги на засеянные поля.
Для фермеров кейп-барренские гуси — бич. Элф Стэкхауз считает, что урон, который наносят гуси его участку, обходится ему примерно в сто австралийских фунтов. Один островитянин вынужден был сократить стадо овец на сотню голов. В 1965 году еще один фермер жаловался, что двести тридцать четыре гуся полностью вытоптали участок, который он засеял овсом. Однако урон, наносимый гусями, исчисляется не только тем, что они вытаптывают поля и поедают урожай. Дело в том, что после птиц остается помет, который отпугивает домашних животных, и в течение многих месяцев они не могут питаться травами на лугах, где побывали гуси.
В связи с этим Совет по охране зверей и птиц Тасмании вынужден был в 1965 году разрешить охоту на гусей впервые за последние пять лет. Тридцать два охотника получили лицензии и отстреляли сто шестнадцать гусей. Противники подобного спорта, должно быть, оплакивают птиц, а те, кому довелось изучать и видеть их вблизи, испытывают страдание, когда приходится идти на такой шаг.
Однако следует отметить, что полного уничтожения этих птиц не произойдет, как перед открытием охотничьего сезона предсказывали многие исследователи. Джон Гульд, великий знаток птиц прошлого столетия, писал в книге «Птицы Австралии», что 12 января 1839 года он убил двух гусей на острове Изабелла, и тут же добавил, что этих птиц уже не так много, они «почти истреблены». Тем не менее более чем через столетие птицы продолжают жить, и, как мне кажется, число их значительно возросло. Неизвестно только, смогут ли они все поместиться на островах.
Охота на кейп-барренских гусей началась в 1792 году, когда они впервые были открыты французским ученым Дж. Дж. Лабиллардье, который назвал их «пепельным лебедем» (Cygne cendre). Он взял с собой в Европу чучело одного гуся и подарил музею в Париже. Впоследствии немало этих гусей вывезли в Европу.
Позднее, когда выяснилось, что птицы могут жить в неволе, их в большом количестве вывезли с островов. В 1830 году даже у короля Англии Георга IV было два гуся. Их поместили в Виндзорский парк, где они стали довольно быстро размножаться. Многим своим друзьям король подарил по паре гусей. Вскоре их стали разводить ради мяса.
Со времен Лабиллардье ни один путешественник, побывавший на островах Бассова пролива, не обошел своим вниманием этих птиц и в путевом журнале писал об охоте на них. В ранних хрониках сообщалось о большом количестве гусей на всех островах Бассова пролива. Говорилось, что гуси совсем непугливы, их можно бить палками и ловить руками. В то время аборигены еще
В естественных условиях гуси довольно своенравны, а гусаки при встрече часто затевают отчаянные драки. В неволе пары следует держать отдельно, чтобы у каждой был свой участок.
Хотя эти птицы относятся, по существу, к птицам малых островов, кейп-барренские гуси в периоды между гнездованием мигрируют на материк. Мне доводилось видеть их на равнине Виктория между сентябрем и январем. В это время они находятся под охраной, а сезон охоты открывается в начале марта, когда птицы возвращаются на места гнездовий.
Сезон охоты закрывается в то время, когда птицы готовятся выводить птенцов, это бывает между июнем и августом. На островах, где они в течение столетий устраивали свои гнезда, их ничто не тревожит.
Гнезда, по форме напоминающие блюдца, сделаны из травы и пуха. Самцы и самки в равной мере трудолюбиво собирают строительный материал и строят гнездо на земле. Но если они находят удобное место в траве или на нижних ветках кустов, они устраивают их там.
Оба родителя чрезвычайно заботливо оберегают большие кремовато-белые яйца, а позже так же бережно опекают птенцов. Гусаки воинственно кидаются в атаку на людей, птиц или крупных животных, если те подходят к гнезду. Однако если птицам не удается отвести человека от гнезда и он берет яйца в руки или дотрагивается до них, то птицы немедленно бросают гнездо и улетают.
Когда на островах появились первые поселенцы, они собирали яйца и употребляли их в пищу. Сейчас это делать запрещено. Те немногие наблюдения, которые были проведены, доказывают, что у гусей не сохранилось близких сородичей.
Как-то Гарри Бойз повез меня с группой охотников на остров Кенгуру. В охоте участия я не принимала, зато узнала историю девушки, которая умерла от смеха.
Впервые Гарри Бойз узнал о Матильде Мейнард лет двадцать назад, когда он был молодым парнем. К тому времени прошло сорок восемь лет со дня смерти Матильды.
Рассказывали, что ветер сдул весь песок с ее неглубокой могилы на берегу и обнажил гроб. Бойз вызвался съездить на остров Кенгуру и перевезти гроб для захоронения на кладбище на острове Флиндерс.
Для кого угодно подобная миссия могла показаться ужасной, но Бойз отнесся к этому по-другому. К тому же его отец в 1897 году участвовал в похоронах Матильды на острове Кенгуру и часто рассказывал о том, как жила и как умерла эта девушка.
В 1938 году юный Гарри Бойз отправился на судне, чтобы выполнить задуманное. До сих пор он вспоминает тот момент, когда заглянул в гроб. То, что он там увидел, врезалось ему в память.
— У нее были рыжие волосы, прекрасные длинные рыжие волосы. Это меня потрясло, — вспоминал он потом.
Отец Гарри рассказал ему о трагических событиях 1897 года.
— Девушка была из семьи Мейнард. Они поселились на этих островах очень давно. Мейнарды жили на острове Чаппел. Отец говорил, что у девушки был веселый нрав. Как и все восемнадцатилетние, она любила шутить и смеяться, — рассказывал Гарри Бойз.
В то время, когда произошла эта история, его отец жил на острове Кенгуру. Там же жили еще Харли и Хаммонды, всего три семьи. Они разводили овец, питались дичью и рыбой и жили как короли. Дома их были прилично обставлены, и, как говорят наши женщины, на окнах в доме Харли висели самодельные кружевные занавески, за которые сейчас бы дали приличные деньги.