Охотники на людей
Шрифт:
Бандит выл, его била мелкая судорога. Толпа молчала. С того мгновения, как бедолагу подвесили, никто, ни один взрослый, ни даже ребенок, не проронили ни звука. Все молча смотрели, и мне стало казаться, что они наслаждаются болью и страданиями несчастного, впитывают его муки, ловя глазами каждую новую каплю крови, гулко падавшую на помост. Мужчина подошел к бочке и, присев, что-то сделал, после чего толпа разразилась одобрительными воплями.
Зрелище было диким и в то же время завораживающим. Мы стояли, разинув рты, Татьяна побледнела. Не каждый день приходится видеть жестокую казнь, да еще такую изощренную.
Из толпы вышел и присоединился к Седому еще один мужчина одного с ним возраста,
— Батя! Батя! – к Плотному бежал парнишка лет тринадцати. – Бать! Я завтра к кочевникам пойду!
— Нет! – звонкая затрещина не заставила себя долго ждать.
— Бать! – паренек потер ушибленное место и сквозь зубы проговорил: – Я все равно пойду!
— Я те пойду! Сейчас так пойду… – Плотный остановился и стал нагибаться за дубцом, что по чистой случайности валялся рядом. Однако малец оказался ловким – пока его отец нагибался, задал стрекача и был таков.
— Простите нас великодушно, – подошедший к нам Седой развел руками. – То дела, то ребятня балует, а я тут старшой. И неожиданно протянул раскрытую ладонь, – давайте знакомиться. Ахмед. А это друг мой, кузнец, Саидом звать.
Глава 13
После короткого знакомства, начавшегося крепким рукопожатием, Ахмед и Саид предложили нам остаться в поселении и хотя бы ненадолго стать их личными гостями. Мы тотчас согласились: время близилось к вечеру, да и гостеприимством пренебрегать было бы невежливо. К тому же, кузнец обмолвился, что на днях ожидается прибытие вооруженного отряда людей, которых они не без уважения называли кочевниками. Одно дело встретить военизированное подразделение в относительно дружественной обстановке, а другое – в совершенно незнакомом враждебном мире, и кто знает, как оно тогда обернется. Кроме того, нас одолевало любопытство: не каждый день выпадает шанс узнать жизнь потомков изнутри, и мы не настолько легкомысленны, чтобы упустить эту возможность. Были и другие причины, по которым мы остались, но не будем о них.
Землянка, в которой нам предстояло провести несколько дней, находилась справа от самого большого из двух бревенчатых домов. Убежище мало чем отличалось от того, в котором мы провели эту ночь, разве что было лет на десять–пятнадцать моложе, однако нас приятно удивило, что внутри стояла кирпичная печь, а пол и стены были из глины. Впрочем, здесь тоже пахло мхом и сыростью, как во всех необжитых помещениях.
Первое, что бросилось в глаза, это отсутствие даже намека на щеколду – мы не нашли даже следов от гвоздей. Второй сюрприз ждал нас внутри за своеобразной перегородкой из грубой серой ткани: женщина лет тридцати пяти, убиравшая настил. Саид объяснил, что это рабыня, и если она нам мешает, то мы ее больше не увидим, но, наверняка, много потеряем. По его интонации было понятно, что он имел в виду.
В печи в небольшой алюминиевой кастрюле кипела вода. Мы сидели вокруг массивного деревянного круглого стола на невысоких, но весьма удобных колодках. Неспешно ведя беседу с нашими новыми знакомыми, мы насыщались вяленой рыбой, медленно потягивали крепчайший травяной отвар из алюминиевых кружек, обмотанных кожей или бечевой. Татьяна удивилась: зачем было обматывать кружки, кузнец, усмехнувшись, ответил, мол, сделано это, чтобы не обжечь руки. У кузнеца, к слову, кружка ничем не была обмотана и, поймав любопытный взгляд Михаила, он рассказал, что с детства привык к огню и даже может без всяких последствий пить крутой кипяток, что тут же и продемонстрировал под наши восхищенные возгласы.
Слушая наш мастерски придуманный на ходу рассказ о странствующих
Рассказ был неторопливым и являл собой диалог между двумя старыми закадычными друзьями, а такими они и были – лысеющий худощавый Ахмед и седовласый богатырь Саид.
— Хотите вы того или нет, – Саид указал на рабыню, – будет она у вас утром и вечером убирать. Не дело, чтобы гости в грязи жили да за собой сами убирали, если есть специально обученные люди. И белье ей давайте смело, выстирает как свое.
— Ахмед, расскажи нам, что это за место, что за земли, какое имя носит твое поселение? – Алекс поставил кружку на стол.
— Жаль, что нашего Алешку медведь недавно насмерть задрал. Он бы много чего порассказал. На зверя в одиночку ходил, все рыскал вокруг, да между местами не раз хаживал… – Кузнец покачал головой, – хороший малый был… А рассказчик какой!
— Земля, если четыре–пять дней в любую сторону скакать налегке, без груза лишнего, зовется Брусь. Злые языки говорят, что перед началом времен на землях этих, в проклятущем городе Иске, что не так далеко в руинах лежит, правило зло, – Ахмед махнул куда-то в сторону, через стену. – Говорили, что город тот крупным был, чуть ли не главным на всех землях. Так это или нет, но теперь вокруг него мертвые земли. И нет там ни единой живой души, ни птицы, ни зверя. Поговаривают, будто вокруг руин не растут ни деревья, ни кусты, ни трава, и будто там много дыр, ведущих в никуда, и что там пустыня и полно зыбучих песков… Впрочем, плетут все что угодно, – Ахмед перешел на зловещий шепот, – только одно верно: никому, ни сумасшедшему, ни смельчаку, ни случайному путнику, забредшему в те места, не удалось выбраться обратно живыми. Оттуда еще никто и никогда не возвращался.
— Мы не даем имена тем местам, где живем, это дурная примета, – кузнец подался вперед, ближе к нам. – Дать месту имя, значит, связать его нитями времени с проклятиями прошлого. Так ты никогда не будешь знать, что произойдет. Произойти может все, что судьбе угодно, а она такая затейница…
— Там на развалинах до сих пор полно костей, а по ночам слышится лязг цепей неупокоенных духов, – старшой немного помолчал. – Но все же есть еще несколько древних городов, что носят клеймо прошлых имен. Многие их жители погрязли в разврате, практикуют жертвоприношения и пьют кровь. Они ни в чем не знают границ – ни в пище, ни в грехе. Эти люди пользуются машинами, а может машины используют их, кто знает? Один странник рассказывал мне, что видел в трех днях пути от того города живую машину, сожравшую двоих людей… Мы не уважаем горожан, эти люди за чертой, у них нет обычаев, нет совести и принципов.
— Города эти – как неприступные крепости, вечно воюют между собой и со всем миром… – кузнец махнул рабыне рукой, и та налила ему еще отвара. – Нам их нечего бояться. Они слишком заняты борьбой за власть и земли. И, между прочим, нас защищает Карлос со своими воинами, а мы ему платим дань. Но мы и сами всегда готовы дать отпор, – он показал всем свой пудовый кулак. – Эти лживые и мелочные людишки, что живут в городах, нарушают все возможные запреты и будут наказаны Богами! Боги сами их уничтожат, как это уже было, и было не так давно…