Охотники на вампиров
Шрифт:
– Вы обалдели?! – рявкнул пришедший в себя Шарп. – Подъём! Ещё не хватало, чтобы вы кровать сломали!
– Она крепкая, я сперва ногой проверил, – попытался уверить наёмника рассудительный Полстакана. – А удобная – жуть. Сюда бы пожрать, телик и сортир поближе, вот и было бы…
– Встать! – Шарп ухватил его за ногу и стащил с кровати. – Дно, не заставляй меня повторять! Забирайте всё, что принесли, и пошли вон отсюда!
– А то что? – попытался качнуть права Полстакана.
– А то Григория позову, – выдал Шарп. – И перестану вас
– За что отмазывать?
– За это! – Наёмник пнул ногой ящик с выпивкой.
– Это не мы.
– Оно само тут нашлось.
Дикари считались чемпионами Тайного Города по отнекиванию, однако времени на трёп у Шарпа не было.
– Берите бухло и валите отсюда.
– Ладно, ладно, чего ругаться?..
– И завтра на работу!
– Мы помним.
– Дверь закрыть!
– Раскомандовался, мля…
Ворча и негодуя, дикари тем не менее исполнили приказания и покинули павильон. А пока Полстакана возился с замком, Шарп рысью сбегал за своим смартфоном, включил его, убедился, что Альфонсо не звонил, и вернулся к Шапкам.
Затем был путь к воротам, пошатывание дикарей, позвякивание бутылок, насмешливые взгляды масанов и слегка удивлённые – человских шофёров, которые привезли своих важных персон в элитный клуб, а из элитного клуба выползли облачённые в кожаные шмотки байкеры… Впрочем, взгляды шофёры отводили, разумно предположив, что татуированные коротышки вполне могут оказаться бестолковыми детишками других важных персон, которых возили другие шофёры.
– Тебя подбросить? – осведомился Полстакана, заводя мотоцикл.
– Поехали! – неожиданно для самого себя согласился наёмник и лишь секунду спустя понял, что задумал. – Может, у меня для вас работа найдётся.
– Ещё одна? – обрадовался Дно. – Круто!
– Ты хороший чел, Шарп!
– И работы твои хорошие.
– На них тоже нужно будет на кровати валяться?
– Заткнитесь, и поехали.
Красные Шапки быстро домчали наёмника до дома, однако расстались они не сразу: Шарп завёл дикарей в небольшой и совершенно пустой, по случаю глубокой ночи, сквер и ещё около часа растолковывал им задачу на завтрашний день.
А спустя несколько часов, совсем в другом районе города, поднялся из кровати Виолиций.
Спал он в ту ночь превосходно, без сновидений, проснулся в прекраснейшем расположении духа, однако во время чистки зубов вспомнил о предостережении Шарпа, вспомнил его недовольный взгляд, и плохие предчувствия набросились на конца, крепко подпортив ему утро.
Поэтому, вместо обыкновенного душа, Виолиций решил принять ванну с ароматными, укрепляющими-восстанавливающими-расслабляющими приправами и, лёжа в теплой воде, завёл разговор с любимой уточкой.
– Только ты меня понимаешь! – сообщил конец резиновой зверушке, и та доверчиво потёрлась о его щеку. – Ну как можно было устоять? Кровать первого китайского императора! И – она… Она богиня, Кряка!
– Ты умный и красивый! – ответила
– Ну, обо всём тебе знать, наверное, не стоит… – Конец подумал, что его могущественный враг не погнушался бы даже допросом Кряки. – Это для тебя же лучше, уточка моя. Просто плавай и радуй хозяина. Ну, кто хочет почистить перышки?
И Кряка весело закружилась по ванной, отчаянно работая клювом и устраивая маленькие водовороты лапками. На край ванны вскочила Ванда, большая и пушистая кошка. Говорить она не умела, потому что была настоящей, но Виолиций любил её не меньше уточки. И, по правде сказать, даже чуть больше, чем командоршу. Ванда, кажется, в этом сомневалась, поскольку смотрела на хозяина с укоризной.
– Я больше не буду! – пообещал Виолиций. – Если со мной что-нибудь случится, кто о вас позаботится, хорошие мои?
– Мрр, – сказала Ванда. – Мрряу!
– А, так ты жрать хочешь? – сообразил конец.
– Мрряу…
– Вредное ты создание.
– И противное, – добавила от себя уточка, за что получила когтистой лапой по резиновой башке.
Ванда совсем не говорила, но многое понимала.
Покормив кошку, Виолиций привёл себя в порядок, оделся и приготовил завтрак. К приёму пищи молодой конец относился более чем серьёзно, и спустя час его стол украшали целых пять блюд. Закончив с сервировкой, конец повязал салфетку, согнал со стула кошку и приступил к еде. Однако противные мысли, разогнанные было купанием и кулинарией, воспользовались ситуацией и вновь бросились в атаку, изрядно подпортив Виолицию удовольствие. И даже артишоки под шасским ореховым соусом не смогли отвлечь конца от печальных размышлений.
«За что, за что Альфонс меня ненавидит? – думал Виолиций, методично работая челюстями. – Что я ему сделал такого, чтобы так меня преследовать? Что за противный народ эти чуды! Злые, злопамятные, зловредные, несдержанные… Они похожи на само зло… А Альфонс – на самое большое зло. И наверняка меня погубит… Правильно дядя Граций сказал, что у меня стоп-кран не работает. Впрочем… А у кого из наших он работает? Просто я постоянно попадаюсь… А если да Вега расскажет Лихтенштайну, что я показывал Роксане кровать? Ох! Командор войны снимет с меня кожу и закажет себе новые сапоги! Это же чуды! Злые, зло…»
Однако довести перечисление чудских грехов до конца у конца не получилось. Раздался мелодичный звук вызова, Виолиций аккуратно вытер губы салфеткой, взял трубку и взглянул на экран. Абонент не определился.
«Ответить?»
Виолиций посмотрел на Ванду. Ванда перестала умываться и посмотрела на Виолиция.
«Ответить?» – повторил беззвучный вопрос конец.
«А куда деваться?» – беззвучно откликнулись зелёные глаза Ванды.
– Алло? – робко осведомился Виолиций, поднеся телефон к уху – выглядеть трусом в глазах любимой кошки было выше его сил. – Я слушаю.