Охотники Смерти или Сказка о настоящей Верности
Шрифт:
Тихий тёплый ветерок успокаивающе обволакивает меня своей свистящей песней, суля нежный покой. Чувствую облегчение, словно долго, слишком долго, напряжённо ждала чего-то и дождалась. Позволяю ветру нести меня в никуда, блаженное, бесконечное никуда.
О том, что ветер может причинить мне вред, я даже не задумываюсь. Во-первых, ветра – извечные союзники Чародеек, их поддержка, сила с которой они могут общаться на равных. Их восторженная суть. А уже во-вторых, здесь – посмертие. Причинить больший вред мне просто
Тихий, такой знакомый смех раздаётся совсем рядом, терпкой волной прокатывается по окружающему миру. Чуть позади, из затвердевших потоков несуществующего воздуха, формируется сияющая фигура.
– Шанни? – с беспочвенной надеждой спрашиваю я. Да мало ли какие духи бродят здесь! И почему я решаю, что это – непременно моя Верная?
Но довольный смешок обжигающей волной света подтверждает мою догадку.
– Здравствуй, Ал'эра, – звонкий девичий голос врывается сумятицей в мой разум. – Хотя пожелание здоровья в нашем состоянии больше смахивает на утончённое издевательство, не так ли?
– У всех мёртвых одна реакция на это слово? – вырывается прежде, чем я успеваю подумать.
Нахожу в себе силы поднять глаза и не отрываясь смотреть на неё. Моя Шаннея по-прежнему прекрасна, она как и раньше задорно улыбается и готова рассмеяться по любому поводу. Но в наполненных несуществующим светом глазах плещется… мудрость?
– Не ожидала увидеть тебя… здесь.
– Если признаться, – она лукаво склоняет голову, – я тоже. Особенно так рано.
Молчим. Я не знаю, о чём можно говорить с ней. Я и раньше с трудом отыскивала темы для разговора: Верная была готова днями трепаться о своих романах, я разглагольствовала о различных заклинаниях. Сейчас нам тем более не о чем говорить.
– Прости, – набравшись храбрости, всё-таки говорю ей это.
– За что? – простодушно удивляется девушка.
– За то что предала, – покаянно начинаю перечислять свои прегрешения перед ней. – Не последовала за тобой сразу. Терпела, отмахивалась от собственной совести, находила себе оправдания, – замираю, не решаясь признать за собой самое страшно – отказ от неё, от её памяти. – Приняла вторую связь Верности.
– Но… – лицо Шаннеи кажется мне… ошарашенным. За вуалью сияния это тяжело увидеть. – Это же прекрасно!
В смятении поднимаю взгляд.
– Я ослышалась?
– Нет.
Задумываюсь, пытаясь анализировать ситуацию. Верная смеётся над моим вытянувшимся лицом.
– Неужели ты думаешь, что всё своё посмертие я страдаю от разрыва клятвы? – насмешливо интересуется она. Честно признаться, я именно так и думала. Она лишь качает головой. – Делать мне больше нечего, кроме как над своим чувствами релаксировать. Сама-то сильно из-за оставленной Верной переживаешь?
Не сразу понимаю, о чём идёт речь.
– У меня просто не было выбора, – начинаю сбивчиво и путано оправдываться. –
Шаннея лишь отмахивается от моих слов, как от надоедливых мух и ностальгически вздыхает:
– Неужели, когда я была человеком, тоже могла долго страдать из-за всяких пустяков? Даже не верится…
Возмущённо задыхаюсь. ЭТО – пустяк ? ! А что же тогда тут им не является? Разум услужливо выдают одно единственное слово, и я вынуждена успокоиться. Действительно в смерти свои правила, и перед мёртвыми раскрываются пути, неведомые живым. Может, стоит тогда отбросить всё связанное с жизнью?
Верная с лукавой покровительственностью следит за моими мыслями, словно я их в слух проговариваю. Поймав мой подозрительный взгляд, она печально качает головой.
– Эх, Ал'эра, Ал'эра, ты всегда слишком крепко держалась за всё, связанное с жизнью, и тебе будет не легко разучиться мыслить её категориями.
Схватив меня за руку, Верная тащит меня вперёд и вверх, если направления имеют здесь какой-либо смысл. Ветра услужливо подхватывают нас на свои беспёрые крылья. Сквозь их ликующе-торжественную песню доносится голос Шаннеи:
– Не узнаёшь? Это – наши сёстры! Мы становимся ветром, становимся свободными! Это мечта любой из сестёр!
– Что ж, я никогда не была образцовой Чародейкой, – пытаюсь мрачно отшутиться, откреститься от своих ощущений. В полёте по несуществующему небу слишком чёток и болезнен контраст между царящей здесь легкокрылой беззаботной радостью и моей замкнутостью, закостенелостью мышления, эгоцентризмом. Они не будут подстраиваться под меня, независимо от того, что я была Магистром. Сколько ещё более величественных Чародеек свободны здесь от своих обязанностей?
– Не мучь себя, – ласковый совет пропет мне ветром, который был моей матерью. И я отказываюсь от своих мыслей и чувств, позволяю ветрам нести меня туда, куда им вздумается. Приходит истинное понимания Бега С Ветром – единение с нашими павшими. Ведь нам не нужны летописи, чтобы помнить.
– Тебе надо было родиться птицей! – смеётся Верная эхом своего голоса. Встревоженно оглядываюсь, но она ещё здесь.
Снова на Грани. Осознание этого не радующего факта оформляется в тихий измученный стон. Впрочем, на этот раз воскрешение мне не грозит.
Верная так стремительно оказывается рядом, что я не замечаю её движения. Невесомые руки ложатся на плечи.
– Если ты так цепляешься за жизнь и её предрассудки, почему бы тебе не жить хоть как-нибудь? – Она тепло и уверенно смотрит мне в глаза, и я понимаю, что отказать ей не смогу никогда.
– Только не уходи, – осторожно прошу я, но она всё равно лишь улыбается.
– Мне лучше быть с сёстрами, летать ветром, смеяться и петь, что скоро наш клан возродится. А ты присмотри за своей Верной.