Охотники за голосами
Шрифт:
– Алло! Турист? Ты мне нужен, есть работа! Где ты находишься? Это прекрасно! Ехать не так уж и далеко, выдвигайся… Опять нет денег? Что у тебя вечно нет денег? Какие бандеровцы? В милиции или в музее? А, пока в музее… ну перекантуйся чуток, вечером пошлю Петровича за тобой. Ты не меняешься, короче, без приключений никак! Приедешь уже с авансом в кармане, первые задачи скину на почту, почитаешь в дороге! Чего ты вообще в Питер поперся? Какая девушка? А, ты до сих пор с ней только по интернету общался? Ну, ты клоун! Вернее в женском деле клоун, не обижайся, Вань! Найдешь, где переночевать? Все, телефон Петровича счас скину, это водитель и охранник в одном лице, он быстрый. Все. До встречи, Турист,
Все было по плану, дешевле, чем он опасался, при этом без бань, девок, гармошки и вонючей самогонки, которая не только в провинции, но и в столицах хоть и становится куда престижнее всяческих импортных напитков как здоровый продукт, но всегда вызывала у Кузнечко отвращение.
Даже если треть держателей депутатских душ из того списка, который он наметил, подпадут под его расписочки – все будет прекрасно и с хорошим запасом на всякий случай. Очень нужно теперь, параллельно, буквально за месяц накачать свое присутствие в регионе проблемами для действующей власти, тогда это автоматически поднимет его рейтинг узнаваемости до официального старта кампании и увеличит цену «мирной договоренности» за снятие, а это уже совсем другая цена в отличие от несчастной стопочки купюр в кабинете главы! «Определенно, выборы – самый выгодный грех человечества!» – пошутил про себя прожженный Кузнечко и… влюбился…
Недалеко от Кузнечко стояла прекрасная, совершенно свободная в движениях, звонко смеющаяся, с потрясающей улыбкой и лучистыми синими глазами молодая женщина! Ее золотисто-рыжие волосы, подстриженные «под каре», слегка развивались на майском ветерке, приоткрывая нежную лебединую шею. Сильные длинные ноги, красивая грудь, узкие, но женственные под тонкой талией бедра, и просто какое-то потрясающее свечение вокруг. В груди Кузнечко все застучало и заныло, взыграло как когда-то очень-очень давно, наверное, еще школьной весной, и больше никогда не являлось в его хлопотной жизни. Конечно, у него было много женщин и даже пара гражданских жен года по три каждая, но к противоположному полу он совершенно искренне относился со всей профессиональной циничностью, как к некой регулярной форме собственного комфорта.
Кузнечко, как мог, взял себя в руки, попытался отдышаться. Девушка весело щебетала с определенно местными, неряшливо, на его взгляд, одетыми парнями. Будущий губернатор попытался вернуть себя в привычное состояние циничного инженера человеческих душ и мимолетом проанализировал внешний вид Богини. По одежде, дорогому маникюру, цвету и состоянию кожи, легкой косметике, стильной, но неброской облегающей одежде – он вполне мог бы ее встретить где-нибудь в Праге, Лондоне, на Мальдивах или в лучших московских ресторанах. В то же время по манере держаться, жестам, какой-то необъяснимой ауре – она совершенно не походила на столичную штучку или разбогатевшую на каком-нибудь богатеньком папике провинциалку. Да и парни эти, судя по их общению, наверняка местные одноклассники из детства красавицы…
– Зенки лопнут, чего пялишься? – вдруг вернул Кузнечко на землю резкий голос одного из парней.
– Успокойтесь, юноша, не вы же здесь девушка, не на вас смотрю, – совершенно уверенно сказал Кузнечко с интонацией, с которой говорят привыкшие властвовать люди или которые никогда, по крайней мере очень давно, не получали в ухо на улице. Он сделал несколько шагов к девушке и совершенно неожиданно для всего своего жизненного опыта сказал: – Милая девушка, простите меня ради Бога, вас, кажется, зовут Ирина, как я услышал? Я хочу сказать, только не смейтесь, что я люблю вас… Что я несу… Сразу полюбил, вернее… Не поймите превратно только! Выходите за меня замуж! Меня Василием зовут… Как вам сказать… Подождите! Не прогоняйте только…
Ирина
Понятно, в принципе: посторонний для городка, внешне классово чуждый пижон, да еще при любимой Ирке так, походя, подколол нормального парня чуть не в собственном огороде.
Кузнечко устоял, хотя все закачалось перед глазами, инстинктивно дернул рукой, запоздало прикрываясь, краем глаза увидел сильную клешню второго парня у себя на лацкане и в ту же секунду вдруг – большую черную кожаную спину Петровича между собой и парнями. Посыпались удары, какие-то резкие и громкие слова, закрутился водоворот движений и возни вокруг.
На самом деле вся драка заняла меньше времени, чем ее описание, так как Богиня – как теперь мысленно всегда будет называть ее Кузнечко – громко вскрикнула и скомандовала «Брейк!», лично бросившись разнимать бойцов.
Кузнечко успел прийти в себя и громко сказал, опасаясь за юридические и политические последствия инцидента:
– Петрович, стоп! Не трогай их!
– Ниче себе, не трогай, – тяжело сопя, прорычал Петрович. – Кулаки как монтажки, не стрелять же их…
– Попробовай стрельни! – тяжело дыша и вытирая кровь под разбитым носом, ответил зачинщик драки. – Дроби в задницу ни разу не получал дуплетом? Козлы, блин…
– Мальчики, чтобы я вас через три секунды здесь не видела, завтра созвонимся, – сказала с железными нотками в голосе Ирина, подходя к Кузнечко и протягивая ему свой платок. – Простите, ради Бога, это я виновата! Только милицию не вызывайте, пожалуйста, эти охламоны со школы такие, но они хорошие люди, правда! Простите их, пожалуйста!
Кузнечко от близкого расстояния и голоса Богини снова почувствовал себя на седьмом небе. А когда она предложила зайти в кафе за углом умыться, привести себя в порядок и выпить чашечку чая – он испытал счастье, несравнимое ни с каким другими видами счастья: от доступной женщины, большого гонорара или от блестящей победы на трудных выборах. Собственно, других видов счастья Василий Кузнечко и не помнил в своей жизни, разве что теплые материнские руки, и то очень смутно.
О чем конкретно они разговаривали в кафе история умалчивает. Богиня часто смеялась, с искренним интересом задавала Кузнечко уточняющие вопросы по ходу его многочисленных рассказов из жизни столичной тусовки. Кузнечко был счастлив, тоже смеялся и размахивал руками, чувствуя себя совершенно свободным и счастливым человеком в маленьком провинциальном кафе. Единственное от чего категорически отшучивалась Ирина – это серьезные темы о том, с чего, собственно, Кузнечко и начал свое знакомство.
Одна фраза Богини, которая доподлинно известна с того вечера – это как раз очередная попытка отшутится от серьезного, впервые в жизни наполненного благородной страстью Кузнечко: «Да какая свадьба! Вы знаете, уважаемый москвич Василий, мне еще в восьмом классе одна бабулечка на улице нагадала, что стану я женой не меньше, чем настоящего Героя, или какого губернатора, или даже генерала! Вот поэтому, наверное, и засиделась в девках до такого возраста!»