Охотники за голосами
Шрифт:
Хорошо зная бульдожью хватку своего коллеги, он моментально представил, как тот вложится в эту кампанию и какая грандиозная битва предстоит в несчастной Провинции, когда на дистанцию выйдет Кузнечко и главным призом будет губернский престол. Турист даже без лишних расспросов, почти уже предугадывая, понял всю важность своей роли в процессе: «Ваня, ты должен за пару месяцев создать несколько громких и длинных скандалов в масштабах губернии, еще лучше – раздутых за пределы Провинции. В целом неприятно от этих скандалов должно быть региональной власти, и вызывать чувство опасности по всему второму эшелону местной власти! Чтобы провинциальные амебы встрепенулись и стали водить носом в поисках источника опасности. Параллельно – подберешь местные кадры для нашей избирательной кампании, это как обычно. Сразу много денег не обещай, присмотрись.
До этого момента разговор был понятен Ивану и привычен. При всех сложностях с местным депутатским сообществом – шансы, безусловно, были, тем более если этим занимается лично Кузнечко, да еще и Кузнечко с деньгами (без денег он, собственно, никогда ничем и не занимался, но здесь деньги, судя по авансу, серьезные).
Но что-то, похожее на совесть или предчувствие дурных последствий в круговерти всех недавних приключений, дернуло Ивана вспомнить и бандеровцев, и Павла, и кожей ощутить царский перстень в кармане. И он, пытаясь перевести свою смутную тревогу в шутку, взял да сказал Кузнечко: «Да сделаем все по красоте, Вась! Главное, чтобы не приключилось как с великим политическим консультантом седой античности Платоном, когда он успешно давал советы до тех пор, пока не сел управлять какой-то там древнегреческой губернией…»
Далее Ежихин был поражен переменой, которая произошла с Кузнечко. Более того, он вообще ни разу не видел того в подобном состоянии. После его невинной и дружеской шутки про Платона Кузнечко замолчал, о чем-то задумался, открыл рот, будто начиная говорить, но не начал. Встал, нервно заходил по почти пустому кафе. Потом повернулся, зло, именно зло, а не привычно высокомерно-снисходительно, улыбнулся и сказал: «А кто тебе вообще сказал, что я Платон? Или Остап Бендер? Или вообще, что я политконкусльтант? А?» Кузнечко трясло. И Иван, чтобы сбить невероятную для многих лет знакомства с человеком вспышку ярости, произнес: «Да я в целом про стартовый капитал, у тебя же и семьи нету, и для Провинции ты чужак, и времени осталось до кампании совсем не много». Но вместо перевода разговора в обычное русло плюсов и минусов, разбора многочисленных примеров и анализа подобных ситуаций в избирательных кампаниях разных лет и регионов, как ожидал Иван, его партнер взвился еще больше:
– А если я золото Колчака нашел? А если я спас реактор и предохранил мир от второго Чернобыля? А если я потомок знаменитого местного князя? А если точкой моей избирательной кампании у меня будет свадьба с прекрасной, обворожительной Богиней, которая по удивительной ошибке родилась и выросла в этой странной местности? Что ты знаешь обо мне? Я не Платон, Ваня, ни Макиавелли, а возможно, Избранный, потому что только Избранный…
Кузнечко прервал речь, словно испугался сболтнуть лишнего или потому что представил, как смешно он сейчас выглядит в глазах коллеги по цеху. Взял себя в руки, отвернулся от Туриста.
Жениться ради выборов как технологический ход был вполне в духе Кузнечко – размышлял глядя в потолок Ежихин – но про Избранного, да с такими горящими глазами – это уже слишком. Мысль Ивана раздвоилась. С одной стороны, он объяснил себе поведение друга обычным эффектом, когда неопытные политики, не успев победить, уже искренне видят себя со значком депутата, или в кресле градоначальника, или мысленно уже распределяют бюджет области и даже невольно начинают вести себя соответственно. Но эти политические чары и человеческую слабость сам Кузнечко обычно выбивал из любого кандидата с самого начала. С другой стороны, он вполне серьезно отнесся к его, Ежихинским, несерьезным вопросам, навеянным ночью, проведенной в Михайловском замке. «На кого ты будешь опираться в регионе? На кого-то же надо опираться, не можем же мы вдвоем и нанятые местные ландскнехты рассчитывать
«Или свихнулся, или мозги мне пудрит, – думал Иван, анализируя встречу, – сейчас вот поеду к этому Виктору Клюке, отвлекусь на местную рутину. Но вообще, мы с ним словно поменялись местами. Что жажда власти с людьми делает. С другой стороны, я его столько лет знаю, не может он просто так. Здесь какой-то хитрый план. Действительно, если посмотреть вокруг, то со всех сторон набирают силу различные политические фронты и ополчения. Интервью раздают «ночные гепарды» и «ордена милосердия», «православные опричники», организации «убитых подъездов» и полузакрытые «клубы посвященных мудрецов». Старые добрые партии, профсоюзы и бюджетники никому теперь не интересны! Точно хитрый план! И почему дружина? Я понимаю, что древние князья, захватив какой город, хотя бы и эту Провинцию, власть брали с помощью своих молодцов с мечами и держали эту власть на их же мечах. Взамен, особое отношение, «други», «дружина», потом «ближняя дружина» или «малая»? Все в одной горнице, совет держат, вместе решают… А если бы я ему про Павла рассказал?»
Ежихин почувствовал, что вот-вот от таких мыслей на гостиничной кровати захрапит. Поэтому собрался, резко встал, сделал короткую энергичную зарядку, взял планшет и сел изучать местные политические новости в Интернете, работы впереди было много.
Площадь перед вокзалом с надписью на фасаде «Станция Пустозерск» пестрела школьниками, пенсионерами и многоцветьем самых разнообразных политических флагов.
Совершенно спокойный, руки в брюки, в жидкой толпе прогуливался Василий, цепко выхватывая глазами привычные для его глаза скрытые пружины происходящего мероприятия.
Вот несколько флагоносцев одной оппозиционной партии, выполняя поставленную задачу, быстро развернув полотнища, бочком-бочком пытались застолбить площадку напротив импровизированной сцены митинга и скучающих до начала митинга телеоператоров. Полные немолодые мужики перестарались и перекрыли собой и флагами шеренги школьников, которые в свою очередь, радуясь солнцу, болтая друг с дружкой и глядя в смартфоны, особо не возражали. Но мощная учительница так шепотом рявкнула на ретивых партийцев, что те начали сдвигаться за спины детей.
Тут же другие ретивые политические волонтеры с натянутой улыбкой бросились по первой шеренге детей раздавать маленькие флажки-триколоры, заодно вручая по второму, правильному партийному флажку. Молоденький мальчик из отдела протокола губернатора подбежал к раздающим флажки, что-то сказал, выпучив на активистов глаза, и вместе с ними начал отбирать у несовершеннолетних партийные флажки, оставляя триколоры.
Третьи, наверное, считали себя самыми хитрыми – встали позади толпы и вдруг развернули флаги своей партии на пятиметровых телескопических удочках, тем не менее так прижавшись к задним рядам зрителей, что Кузнечко моментально отметил про себя, что в кадр с такими мачтами флаги точно не попадут. «Такие все грамотные стали, – с ухмылкой подумал про себя консультант. – Будто только с планерки Первого канала. Выгодную для себя картинку формируют, а как искренне прячут свои действия за улыбки и поздравления с праздником направо и налево!»
На самом краю площади стояли кучки солидных людей. «Вот эти нервничающие – точно районное руководство, ждут губернатора, а вон там, по-моему – тот, кто мне нужен. Ну да, негоже оппозиционному лидеру со всем народом стоять, ждать первое лицо области и теряться в одиночестве, когда все уставятся на приехавшего губернатора».
Перед Кузнечко вдруг вырос студент в партийном шарфике и равнодушно, с натянутой, как в дешевой маске, улыбкой, оттарабанил: «Здравствуйте! От всей души поздравляем вас с большим праздником всей пустозерской земли! Слава защитникам Пустозерска! Возьмите наш флаер, приглашаем вас на депутатский прием нашего лидера, который состоится в музыкальной школе сразу после торжественного митинга! Наш лидер ответит на все вопросы и выслушает каждого!» Вложил в руки бумажку и исчез в направлении следующего зеваки. Флаер, по большому счету, соответствовал сказанному юношей.