Охотники за голосами
Шрифт:
Оказывается, отец Клюки родился в оккупации в семье полицая при комендатуре. Оставив мать с сыном в Паракорочке, он ушел с немцами, затем в Перестройку уже обнаружился в Лондоне, куда к дедушке успел слетать внук еще до его смерти. Поскольку он и все его родственники считались полицайским наследием, то наследники партизан никакого продвижения в социальном плане им не давали. Годы шли, память и противостояние постепенно сглаживались, обстоятельства забывались, и как раз подоспела Перестройка. Виктор Солонович благодаря лондонскому деду стал главным франтом в районе, он ходил в фирменных джинсах, кроссовках и бейсболке, всегда жевал резинку и издавал свою краеведческую газету, в которой слово «Паракарочка-Авеню» было всегда напечатано модной в Перестройку латиницей. Потом, уже в середине девяностых, он
– Чаво-чаво! Экий ты, залетный, тугоухай! – поясняла толстая, но добродушная буфетчица, не переставая ни на секунду лузгать семечки. – Говорю же тебе! Поджопников ему мальцы с нашего поискового отряду надавали, они здесь позавчерась хлебом затаривались на свою вахту, а один такой и говорит: «Бить не будем, козлищу, но задницу распинаем для науки!». Во как! А ты чаво-чаво…
Турист вышел из вокзального буфета, посмотрел на стоящие вокруг рейсовые автобусы, оглянул редких в век личного автотранспорта ожидающих пассажиров и, прочитав маршруты на фанерном стенде, не раздумывая, прыгнул в автобус, который отправлялся в столицу Провинции.
Дела вроде как шли неплохо: расписки по депутатским душам пухли в портфельчике Василия Кузнечко, без особого ущерба для веса самого портфеля-сумки с толстой и по всему периметру благородной серебряной молнией. Нет никакого смысла для сути истории рассказывать про все его встречи и переговоры с журналистами, политическими, так сказать, авторитетами губернии и даже… скажем честно, с чиновниками из политического блока губернатора Ивана Ивановича. Да, да! Все, кто имеет отношение к различным коридорам власти и держит, так сказать, нос по ветру, уже были в курсе амбиций достаточно авторитетного, как оказалось, для провинциалов московского политконсультанта, даром, что их в Москве да телевизоре – не счесть, и Кузнечко там далеко не в первой десятке.
Как и ожидалось, после первых и достаточно уверенных телодвижений Кузнечко провинциальный бомонд разделился на две части. Первые в ресторанах, на собраниях и прочих «на людях» говорили о том, что большего бреда они не видели и победить в их особой, не то, что другие регионы, провинции вот так с наскоку – невозможно. Авантюра с непонятными целями, и вообще – тайный проект самого же Ивана Ивановича. Вторые, говорили, что, мол, только так, по-гусарски, и можно что-то изменить, и если не сдуется политконсультант, то «хоть какая-то свежая кровь в нашем болоте».
И первые, и вторые, конечно же, судили в точности в соответствии со своими привычным амплуа политического порядка, заведенного в Провинции. А на самом-то деле все ждали, что скажет по поводу явления Кузнечко Иван Иваныч и еще больше – Москва. Но эти столпы для ориентации политического класса как-то подозрительно и равнодушно молчали, ни одного сигнала и нахмуренной брови. Словно Кузнечко с его портфельчиком и участившимися скандалами находился не здесь, в Провинции, в период сбора подписей для выдвижения кандидатов в губернаторы, а, допустим, где-нибудь на Мадагаскаре или в каком Катманду. Будто бы его реальные, на бумажном носителе расписки реальной оппозиции и конкретных депутатов, даже некоторых союзных глав и мэров, сити-менеджеров и даже собственников волостеобразующих предприятий, на минуточку – это не какие-то финансовые документы, но комиксы по пятнадцать рублей на выходе из магазина.
«Понижают ставки, сукины дети! Ничего, знаем, плавали! Нас игнорировать – хуже чем подставляться!» – думал Кузнечко и надиктовывал своим сотрудникам и доверенным лицам в Москве всяческие гадкие новости из Провинции, причем уже особо не скрывая свой почерк в комментариях, размещая их, эти гадости, на своих партнерских сайтах, привлекая своих постоянных заказчиков, своих – на прикорме или неофитов – блогеров.
Тем не менее что-то было неясно и непонятно. Так Кузнечко работать не очень любил. Вернее как, неясности всегда, конечно, были на всех выборах, но главное было их красиво прокомментировать до и правильно объяснить после – заказчику в первую очередь.
Первая. Один чиновник средней руки, предполагаемый информатор без риска для карьеры. Все красиво и убедительно продумано, как обычно. Чиновник из политического блока на первой конспиративной встрече в отдельном зале ресторана с отдельным выходом, как и ожидалось, «не поддержал – не отказал», тем не менее стало ясно, чем вообще в плане выборов там занимаются. А в конце посиделок вместо техничной отсечки, повторения легенды и отработки системы конфиденциальной связи в более тесном сотрудничестве, Кузнечко все испортил и нарвался на какую-то достоевщину с поповщиной, или нет, на исповедь вместе с проповедью, как-то так. Хотя, с другой стороны, нечего было угощать незнакомого человека сразу бутылкой нестыдного коньяка, а не заказывать в бокалах по пятьдесят…
Вот бред провинциального чиновника: «Вы поймите, дорогой Василий Сергеевич! Мне и другим моим коллегам абсолютно все равно, получится у вас избраться губернатором или нет. Я вот, например, встаю утром, смотрю новости и жалею от всей души начальника, аж плакать хочется. Его так даже родная жена жалеть не может, потому что я вижу и знаю больше ее, причем ежедневно. А то, что я знаю и вижу ежедневно – невозможно передать словами даже собственной жене. Потом, после планерок и разбора ежедневно новой толстой папки резолюций, планов, обращений, рекомендаций, запросов и просроченных ответов гражданам, примерно к обеду, начинаю жалеть уже себя, аж практически тоже в искренних слезах, но уже с элементами матерщины и молчаливой агрессии. А вечером, когда опять новости все просмотрю и заголовки сайтов – жалею уже всякого нашего брата от мала до Ивана Ивановича. И стыдно мне от такой слезной ротации, и ничего поделать с собой не могу.
Вы не подумайте, я не жалуюсь на судьбу. Вы просто поймите, честно, поймите, что нам, чиновникам, хоть даже самым политически грамотным и муниципальным, хоть сельхозным и коммунальным, хоть каким – никакой радости от вас, претендентов на престол – нету. Вот заедете вы в кабинет Иван Иваныча на белой кобыле массовых настроений, прости господи, тьфу-тьфу-тьфу… И что? Утверждаться будете и никак иначе! А как вы будете утверждаться? За наш чиновничий, понятное дело, счет и никак иначе, время такое. У нас во всей России в разряде негодяев, кроме чиновников да радикальных экстремистов, более никого теперь уже не числится, все остальные – общество и электорат, а значит, по определению – хорошие. А без негодяев, значит, утверждаться никак не возможно».
Помнится, в этот момент посерьезневший Кузнечко, пытаясь поменять тему разливом последних капель коньяка по бокалам, бросил, почему-то воспринимая все сказанное на свой личный счет: «Ну, н-не только чиновники и радикальные экстремисты, «пятая колонна» еще, которая против Крыма и п… п-п-о п-посольствам иностранным шакалит…» Чем вызвал обратную реакцию:
– Нет уж, Василий Сергеевич! Врагов прежде всего лишают права голоса и адвокатов на своей территории, а ваши шакалы каждый день на экранах, да в газетах, да каждый год на выборах изображают из себя закатанные в асфальт нежные ростки свободы. Будто это мы всей администрацией тайно на Болотную ездили, а не они, ей богу. Вы хоть одного консультанта или журналиста – адвоката чиновников на экране видели? То-то, и не увидите, потому что других негодяев у вас для народа нету. Ик… Так, значит, вы начнете утверждаться на нас перед ними, как только заедете в кабинет губернатора… У-у-уф…