Охотники за каучуком
Шрифт:
Два слова о причинах их появления, столь же внезапного, сколь — увы! — несвоевременного.
Шарль Робен, прождав напрасно Диого в шалаше на Тартаругале, не знал, что и предположить. Но, помня, насколько негр жаден, понял: его могло задержать лишь чрезвычайное происшествие в деревне. И Робен решил — будь что будет — немедля отправиться туда.
Одно из двух: либо атака отца увенчалась успехом, и в этом случае он ничем не рисковал, недруги, очевидно, в полной растерянности, или попытка освободить пленников провалилась. Вдруг поддержка маленького отряда, его внезапное появление на поле боя сможет повлиять на исход сражения? Даже если
Охотник за каучуком спешил вовсю и, к несчастью, вышел к руинам деревни в тот самый момент, когда Диого собирал остатки своего войска.
Смятение негров, обугленные остовы хижин, отсутствие отца с его верными помощниками — все указывало на то, что атака удалась.
Но серингейро даже не успел поделиться своей радостью с друзьями — обитатели приозерной деревни, заметив его, пришли в бешеную ярость.
И отступать было уже поздно. Пришлось двигаться вперед даже под страхом страшной казни: беспощадный враг еще больше разъярился невиданным доселе поражением.
Впрочем, знай Шарль, что Фриц и Раймон оставались в руках Диого, одного этого было бы достаточно, чтобы он бросился им на выручку.
Робену едва хватило времени приготовить к бою оружие и расставить своих воинов полукругом, чтобы их труднее было окружить, как толпа со свирепыми воплями уже устремилась к ним.
Люди Диого, ободренные присутствием вождя и желая отыграться на своих недавних врагах за понесенное поражение, бросились на противников со слепой яростью, пренебрегая опасностями и презирая смерть.
Первый залп ослабил было их порыв, но индейцы, не привыкшие к скорострельному оружию и не такие дисциплинированные, как бони, тут же начали палить почти не целясь, с нервной поспешностью, пагубной в столь ответственный момент.
Они впустую истратили пули, только ружья раскалили, а перезарядить их уже не было времени.
Конечно, не один враг упал под выстрелами, но и их строй поредел.
Четверо индейцев упали замертво. Раненный в левое плечо эльзасец вынужден был перехватить ружье в правую руку, держа его как палицу. Раймон получил кусок свинца в ногу и едва стоял.
Среди белых невредимыми остались Шарль, Фриц и Маркиз.
— Живыми брать! — завопил Диого, перекрывая шум боя. — Слышите: живыми! Тому, кто убьет их, собственноручно размозжу голову! А индейцев уничтожить! — И сам храбро бросился впереди своего войска.
Теперь каждому из европейцев пришлось иметь дело одновременно с пятью-шестью неграми, крепкими и отважными, безудержно рвущимися в бой.
Белые крушили прикладами направо и налево с удесятеренной отчаянием силой, рубили и кололи саблями черные тела, но все бесполезно. Место упавших тут же занимали новые бойцы, неистовей прежних. В конце концов европейцев схватили за руки, за ноги, за шею, так что они и двинуться больше не могли. Храбрецы последним усилием сбросили с себя повисших гроздьями чернокожих и в изнеможении, задыхаясь, повалились, безоружные, на землю.
Фриц, падая, зло выругался по-немецки.
Винкельман приподнялся и удивленно воскликнул:
— Так ты что, немец?
— Если я немец, то все поляки русские. Я из Эльзаса!
Винкельман бросил взгляд на раскрасневшееся лицо, светлую шевелюру, которые так странно смотрелись среди иссиня-черных блестящих тел, и, задыхаясь от волнения, проговорил:
— Брат!.. Господи!..
Фриц сдавленно вскрикнул:
— Ты!.. Несчастный, бедный мой брат!..
Но тут же рот ему заткнул надежный кляп, а в тело впились веревки. Эльзасец захрипел, лицо его налилось кровью, а глаза слезами.
Последние их слова расслышал Диого, и жестокая ухмылка исказила лицо демона зла.
— Гляди-ка!.. Вот так раз! — захохотал он. — Какая встреча! Братишки нашлись… До чего трогательно! Вот уж повеселимся.
Шарля, Раймона и Винкельмана связали так, что они не могли двинуть ни рукой, ни ногой.
А Маркиз?.. Где же Маркиз?
Черт возьми, он сумел воспользоваться тем, что происшествие на миг отвлекло от него внимание вождя и его сподвижников.
С ловкостью клоуна и несравненной отвагой гимнаста парижанин с помощью подножки отправил в партер [171] негров, что держали его за руки. Потом два сокрушительных удара под дых тем, кто держал его за плечи, — и Маркиз на свободе.
171
«Отправить в партер» — выражение, заимствованное из обихода спортивной борьбы, где оно означает, что один из противников вынужден вести бой в неудобном, невыгодном положении.
Пятый чернокожий, стоявший прямо перед ним, отброшен ударом головы.
Увидев просвет между черными телами, смельчак неудержимо ринулся туда, сметая на своем пути всякого, кто попадался. Удар чьего-то мачете рассек ему бедро, но он лишь быстрее понесся вперед, как олень. Не прошло и минуты — Маркиз исчез из виду.
Его отважное бегство было настолько неожиданным, настолько стремительным, что никому даже не пришло в голову преследовать актера.
— Черт с ним! Далеко не уйдет! — воскликнул Диого. — К тому же нам есть на ком отыграться. Они нам за всех ответят. И смертельному врагу не пожелаю оказаться в их шкуре!
Прошли сутки. Наступила ночь. Опустели развалины приозерной деревни. Вдалеке вспыхивали костры, пронзая красноватыми языками сгущавшуюся тьму. Негры решили пока заночевать под открытым небом, прямо в поле. Потом они выстроят временные хижины, которые укроют их на период сбора урожая.
На поле маниока показался мужчина, тяжело опиравшийся на длинную палку. Он шел осторожно, стараясь не попасть на освещенные кострами участки.
Вот путник пересек дорогу, бывшую когда-то улицей сгоревшей деревни, под ногой хрустнули угольки. Сориентировавшись по звездам, незнакомец взял на север и минут через пятнадцать оказался на берегу ручья, шириной метров в десять.
Он узнал причал, где обыкновенно стояли пироги, и не смог сдержать глухого возгласа разочарования — ни одной лодки у берега не было.
Тогда мужчина сел, сжал голову руками и, судя по тяжким вздохам, предался безнадежным раздумьям.
Тихий плеск отвлек его от этого занятия. Что-то черное, длинное приближалось к нему по воде. Он концом палки ткнул в это «нечто» — оно оказалось мощным стволом дерева.
Бревно проплыло вдоль причала и остановилось прямо у ног неизвестного. Повинуясь внезапному порыву, человек уселся на ствол, тот чуть осел под тяжестью тела. Тогда мужчина обхватил его ногами и потихоньку начал продвигаться к середине, чтобы удержать равновесие.