Охотники за каучуком

Буссенар Луи

Потом он сел на край бортового отверстия, свесил ноги и стал спускаться, а Маркиз потихоньку отпускал веревку.

Прошло минуты две, прежде чем едва различимое шуршание дало знать храброму спасителю, что лодка внизу.

Для верности Шарль легонько дернул за веревку.

— Твоя очередь, толстячок, — сказал Маркиз Раймону, которому рана причиняла сильные страдания. — Вот дьявол! Пройдешь ты, интересно, в проклятый иллюминатор? Какого черта отращивать такое пузо, когда собрался на поиски приключений!.. Уф! Кажется, выбрался, хоть и с трудом.

Следующим был Винкельман, за ним Табира, Фриц…

— Давай, Фриц, дружище.

— А как же ты сам?

— Давай,

давай! Как только спустишься, я привяжу другой конец веревки к древку копья, которое укреплено в отверстии. Кстати, скажи всем, что я чуть-чуть задержусь. Хочу сделать сюрприз вам и тем, кто так от души веселятся на палубе.

— Будь осторожен.

— Не волнуйся!

Едва Фриц исчез за бортом, Маркиз привязал, как и говорил, веревку к копью, отцепил горящий фонарь, завернул его в свою рубаху и стал спускаться по лестнице в трюм.

Как и повсюду внутри корабля, здесь не оказалось ни души.

— Стой-ка, — сказал он самому себе, — пороховые бочки должны быть где-то здесь. Вот это дело! А тут что такое?.. Водка! Да, есть что выпить дикарям, если, конечно, времени хватит… Ага, отлично.

В стороне стояли четыре тщательно обвязанных канатами бочонка, каждый литров на шестьдесят.

Маркиз выбрал один, выдернул мачете затычку и просунул в отверстие два пальца. Внутри оказалась зернистая, рассыпчатая, изумительно сухая субстанция.

— Точно, порох, — проговорил актер, затем вынул из фонаря свечу — капитан Амброзио, любитель комфорта, предпочитал свечи прочим средствам освещения, — осмотрел ее и добавил: — Минут на тридцать хватит.

С безрассудной отвагой, не моргнув глазом, Маркиз, не колеблясь ни секунды, воткнул горящую свечу прямо в порох.

Он уже двинулся в обратный путь, осторожно, стараясь ни на что не натолкнуться в темноте, но вдруг вернулся к бочонку.

— Полчаса — это слишком много.

И, по-прежнему неторопливо, вдавил свечу до половины в сыпучую смерть, пламя теперь едва не лизало порох.

— На этот раз шутки в сторону!.. Поторапливайся, Маркиз! Надо удирать, а то жарко будет.

…Две минуты, чтоб добраться до каюты, еще две — чтоб спуститься по веревке в пирогу, где друзья уже перепугались за него не на шутку.

— Давайте-ка наляжем на весла. Гребите, не жалея сил. Скоро начнется…

— Что начнется? — спросил Шарль.

— Ах, до чего же редки развлечения в этих местах!

— Вы находите? Что-то я вас не понимаю.

— Хорошо. Заменим слово «развлечения» на «зрелище».

— И что же?

— А вот что: пьеса сыграна, актеры вот-вот вернутся за кулисы, и было бы странно, если б не наступила развязка.

— Так развязка наступила, причем благодаря вам, дорогой Маркиз. Только вам!

— Не стану отрицать, однако мизансцена [175] не та. И потому, будучи человеком чрезвычайно щепетильным во всем, что касается искусства, я подумал о… своего рода апофеозе [176] . Как бывает в феериях. Скажите-ка, господин Шарль, сколько от нас до парохода?

175

Мизансцена — определенное расположение актеров на сцене во время спектакля.

176

Апофеоз — заключительная часть пьесы, поставленная с особой пышностью и торжественностью.

— Метров триста.

— Отлично. Мы

как раз все будем видеть, не рискуя забрызгаться.

— Где же ваш апофеоз?

Как раз в этот самый момент из мрака вырвался огненный столб, устремился вверх и рассыпался ослепительным снопом. Невероятный грохот всколыхнул воздух, множась и повторяясь вдали.

Остолбеневшие беглецы увидели, как при свете дня, темный корпус парохода, откуда, словно из кратера вулкана, вырывалось пламя; потом бесформенные клочья полетели в разные стороны.

Раздался ужасающий взрыв, докатившийся до плясавшей на волнах пироги, и вдруг наступила темнота.

Люди в пироге онемели.

Впрочем, и постановщик страшной мизансцены уже не думал об аплодисментах зрителей.

— Что же делать, — проговорил он сдавленно, — это были отпетые негодяи. Жизнь заставляет нас порой быть беспощадными с врагами.

Конец второй части

Часть третья

ХИННАЯ ДОЛИНА

ГЛАВА 1

Благословенная Бразилия. — Пара и Манаус. — Долина Амазонки. — Превосходные пути сообщения. — Риу-Бранку. — Кампо. — Тяготы путешествия по Риу-Бранку. — Зима и лето по соседству. — Каналы. — Пустынные места. — Цивилизация и варварство. — Бателао. — Что думал сеньор Хозе об индейцах. — Беглецы. — Хлеб, тряпье и палка. — Жестокое наказание. — Канаемес наводят ужас.

Бразилия — огромная, густо населенная, богатая и цивилизованная — самая благоденствующая страна Южной Америки.

Господь щедро одарил эти земли. Почва здесь так плодородна, что не требует от местных жителей больших усилий. Тут и бездельник, кажется, может прожить безбедно.

Что и говорить, Бразилия отмечена Божьей благодатью.

В этих краях уникальная гидрографическая система. Через всю страну тянутся огромные, полноводные реки с бесчисленными притоками. Быстроходным судам хватает водных просторов — они бороздят их, неся в глубь материка цивилизацию.