Охотники за каучуком
Шрифт:
Еще один удар заступа, и громкий крик торжества оглашает воздух: злополучное животное изловлено. Но вот за этим торжествующим «ура! " раздается шум, крики, несвязные возгласы; словом, подымается целый содом.
То препятствие, на которое наткнулся в своем подземном бегстве тату, теперь предстало изумленным глазам охотников, и их охватило волнение, близкое к ужасу: они увидели перед собой невероятную груду золота в самородках, крупинках и песке, тщательно заделанного в корзины, обвязанные крепкими циновками и бечевками из волокон арума.
Тату, отчаянно работая своими железными когтями, чтобы проложить себе дорогу, изорвал эти
Сильный удар заступа по хребту положил конец движениям бедного животного, пытавшегося вырваться из рук своих мучителей.
Но негры не смели и подумать о присвоении себе хотя бы самой незначительной доли этих сокровищ. Не говоря уже о том, что их число весьма затрудняло равный и справедливый дележ, трудно было сохранить в полной тайне эту удивительную находку. А затем страшный и грозный призрак свирепого Диего предстал перед ними и разом разрушил мечты, которые втайне лелеяли некоторые в первые моменты счастливого опьянения. Одно воспоминание о нем мигом возвратило их к суровой действительности.
— Бежим известить вождя! — решили все в один голос.
Сказано — сделано! Счастливые охотники, забрав свои заступы и лопаты, захватив и броненосца, всей оравой, с визгом и смехом, бегом бросились к деревне, крича во все горло и на все голоса: «Сокровища, сокровища! .. Мы нашли сокровища! "
Такова была причина того крика и гвалта, который озадачил Диего, а отчасти и его гостя, когда переговоры их подходили к концу, и все между ними уже было решено.
Несмотря на беспредельное пустословие, каким негры вообще любят уснащать свои рассказы, ради большего впечатления и красного словца, несмотря на все отклонения от главного предмета, на массу ни к чему не нужных попутных подробностей, Диего очень скоро уловил самую суть дела и понял, что тайник, где его предшественник так умело скрыл от всех свои сокровища, благодаря погоне за тату, наконец, обнаружен.
Нервная дрожь охватила его с ног до головы; глаза его разгорелись, и странное выражение счастья на мгновение озарило его мрачное лицо.
Несмотря на свое невероятное самообладание, он был готов кричать, прыгать, плясать и жестикулировать, как безумный.
Но присутствие белого, по-прежнему остававшегося невозмутимо спокойным, хладнокровным и безучастным, заставило его одуматься, сдержать свой порыв и побороть в себе желание немедленно вскочить и мчаться к тайнику.
— А-а, — проговорил он, обращаясь к своему посетителю, голосом, в котором слышалось волнение, и которому он старался придать любезный тон, — если бы я был суеверен, то мог бы подумать, сеньор, что ваше прибытие принесло мне счастье!
— Что вы хотите сказать? — спросил уполномоченный все тем же бесстрастным голосом.
— А то, что несметные сокровища, добытые некогда с большим трудом и громадными усилиями и таинственным образом исчезнувшие, вдруг вновь найдены моими людьми! Вы только что предложили мне миллион, и вот я нахожу другой миллион! Так будьте же дважды желанным гостем в моем доме!
— Я не совсем вас понимаю!
— Да я и сам едва могу сообразить, как все это случилось! Разрешите мне покинуть вас на самое короткое время, пока я успею добежать
— Нет, идите по своим делам, я предпочитаю подождать вас здесь!
— Как вам угодно, Ваше Превосходительство… до скорого свидания!
Оставшись один, дипломат, столь хладнокровный до этого момента, вдруг глубоко вздохнул, вскочил со своего места, стукнул кулаком по столу с такой силой, что стол чуть было не раскололся, затем снова сел и стал утирать платком пот, ручьями катившийся у него со лба.
— Все пропало! — пробормотал он сквозь зубы.
Но ведь снаружи его могли видеть?! Быть может, подозрительный, как всегда, Диего приказал своим людям наблюдать за ним? И незнакомец, поборов свое волнение, прорвавшееся было наружу, снова придал своему лицу спокойное и бесстрастное выражение, стал поправлять свои золотые очки, обмахиваться треуголкой, словом, снова стал так же невозмутимо спокоен и безучастен, как и раньше.
Индейцы-солдаты, небрежно растянувшиеся на земле подле своих ружей, составленных в козлы, не тронулись с места; их начальник, сидевший в тени развесистого дерева, остался также неподвижен. Жители деревни тоже не покинули своих хижин, вероятно, по наказу своего строгого вождя.
Диего захватил с собой всего человек десять с лопатами и корзинами.
Не прошло и получаса, как он уже вернулся, торжествующий и довольный, в сопровождении своих негров, тяжело нагруженных золотом.
— Вот, — шумно воскликнул он, входя в свою хижину, — вот мое золото, утаенное от меня человеком, которому я доверил его на хранение, и запрятанное им в таком месте, о котором никто не знал и никогда не узнал бы, если бы тату не польстился на труп одного беглого каторжника из Кайены, схороненного поблизости. И вот счастливая случайность! Подумайте, труп был зарыт всего в нескольких шагах от сокровища, и те, кто рыл могилу, даже не подозревали о существовании клада поблизости. Надо было, чтобы тату прорыл свои ходы, ища спасения как раз в этом направлении, и нарвался на эти груды золота, в которые и зарылся, не найдя себе выхода. Ну, разве это не удивительно?
— В самом деле крайне удивительно! — согласился уполномоченный слегка изменившимся голосом.
— Смотрите, какая чудесная находка! .. Каждый из этих людей несет на себе не менее тридцати трех килограммов золота, а их десять человек; это составляет уже миллион, если считать на французские деньги!
— Поздравляю вас, милейший, и от всего сердца! Но я думаю, эта находка ни в чем не изменит наших условий?!
— Конечно нет! Кой черт, когда начинаешь получать миллионы, то хочется получать их как можно больше… Я в настоящее время более чем когда-либо нуждаюсь в деньгах, точно так же, как и в благосклонном нейтралитете вашего правительства.
Заручившись этим уверением, уполномоченный, которому, в сущности, ничего более не оставалось делать в Озерной деревне, по крайней мере в настоящее время, стал прощаться с негром. Последний со своей стороны, по-видимому, весьма был озабочен необходимостью припрятать свое золото в надежное место.
Поднявшись со своего места, уполномоченный подошел к двери и окликнул своего офицера, продолжавшего сидеть неподвижно под сенью дерева. Тот, в свою очередь, окликнул солдат, мирно спавших растянувшись подле своих ружей; те тотчас же вооружились и построились в ряды.