Охотники за каучуком
Шрифт:
— Чего же вы желаете? Надеюсь, что вы отважились пройти сюда, в самое сердце спорной территории, в бассейн озер, куда вообще очень неохотно заглядывают люди белой расы, не для того только, чтобы изложить мне по-своему мою биографию!
— Отважился, говорите вы? Чтобы отважиться на это, не нужно было большой смелости, так как за моей спиной стоит правительство, у которого не в обычае допускать, чтобы его представителей прирезывали, как овец или баранов. Итак, я продолжаю: ваши проекты, безусловно, не лишены ни оригинальности, ни известной грандиозности и широты размаха…
— Да, я знаю, но они не в состоянии запугать меня. Вам это известно, вам, который так хорошо обо всем осведомлен!
— Итак, — продолжает дипломат, — воздав вам подобающую честь и выразив мое искреннее удивление, позвольте мне, вместе с вами, обсудить и взвесить всю важность всех этих препятствий. Вы — одни; ваш клан насчитывает не более шестисот человек, способных носить оружие.
— У меня будет свыше шести тысяч через два года!
— Бразильских дезертиров, которые не дорого стоят, и французских ссыльных, которые уж ровно ничего не стоят!
— Уж это мое дело, как использовать их! — возразил негр.
— Да, на собственный риск!
— Никакой риск не пугает меня!
— Пусть так. Но у вас нет денег!
— Скоро они у меня будут! — сказал Диего с загадочной усмешкой.
— Я охотно верю. Ну, а затем? Какое государство окажет вам поддержку? Какое примет вас под свой протекторат, официально признает вас?
— Все это мы увидим впоследствии! Самое важное в настоящее время — это существовать.
— Но ведь вы даже еще и не существуете! Ваша будущая республика то же, что и дом без стен, стол без блюд или рама без картины!
— Да, я это, черт побери, знаю не хуже вас! Но я пока еще ничего сделать не могу. А вы, господин уполномоченный министр… вы что-нибудь можете?
— Я? .. Может быть… Я, например, мог бы позволить вам рассчитывать на благосклонный нейтралитет Бразилии.
— Это, конечно, уже нечто!
— На нейтралитет, который позволит вам установить эмиграционное движение, официально одобряемое президентом или губернатором провинции Пара!
— И это правда?
— Что вы сказали?
— Простите, Бога ради!
— Я говорю, нейтралитет, который позволяет вам вести беспрепятственно торговлю с этой провинцией!
— Это было бы для меня спасением!
— В таком случае, не сомневайтесь!
— Да, но вы предложите мне взамен всего этого невыполнимые условия?!
— Нет.
— Но что же вы от меня потребуете?
— От вас потребуют, просто-напросто, обязательства покровительствовать исключительно,
— Это возможно, так как, помимо всего, французы не пользуются моей симпатией.
— Затем, во всем и по всякому делу, сноситься с правительством Его Величества!
— Я согласен и на это!
— И впоследствии, когда придет время, просить о протекторате одной Бразилии!
— И это все?
— Наконец, вы должны еще обязаться уважать и щадить права и собственность, равно как и личность, колонистов белой расы, поселившихся на спорной территории или намеревающихся поселиться на ней!
— Да это и в моих интересах!
— Но вы, однако, не всегда так поступали до сих пор! — заметил уполномоченный.
Последние слова подняли целую бурю в душе негра, разом возбудив все его опасения и подозрения. Он побледнел до того, что лицо его стало пепельно-серым и исказилось конвульсивной судорогой, а глаза налились кровью. Порывисто встав, он крикнул голосом, сдавленным от клокотавшей в нем злобы и сдержанного бешенства:
— Так вот зачем вы явились сюда! Вот в чем секрет вашего посещения, этой комедии и этих россказней, которые я слушал, развесив уши, как дурак, в продолжение целого получаса! Так признайтесь, вы под прикрытием дипломатической неприкосновенности явились вырвать у меня хитростью или силой моих пленников?!
— Ни то ни другое! — возразил незнакомец, все так же невозмутимо спокойно.
— Не рассчитывайте, что это вам удастся, милейший, — продолжал Диего, — эти пленники, коль вам все известно, представляют для меня все мое будущее благосостояние, мой государственный фонд… Их выкуп должен служить основным вкладом; это будут стены моего дома, роскошный пир на моем пустом столе, картина в мою раму… И я скорее предпочту прострелить вам голову, чем отказаться от них. Мне нечего терять! Слышите?
— Нет, вы лучше не стреляйте, а выслушайте меня! У вас не хватает спокойствия, а между тем спокойствие необходимо будущему государственному человеку! — уверенно заметил незнакомец. — Если бы я хотел вырвать у вас госпожу Робен, ее детей и трех французов пассажиров «Симона Боливара» силой, то не оставил бы на корвете, привезшем меня сюда на Арагуари, двести пятьдесят человек экипажа и не пришел бы сюда с жалкой горстью людей и парламентерским флагом; я бы заставил сопровождать себя две роты морской пехоты или десантной команды! ..
— И тогда пленники были бы все перерезаны или задушены по моему приказу!
— А ваша деревня была бы снесена дотла, сметена с лица земли, население ее расстреляно, а женщины и дети отвезены в Макапу. Что касается вас, то вас я приказал бы изрезать на тоненькие ломтики и приготовить из вас нечто вроде блинчиков! Так вот, милейший, не старайтесь перехитрить меня или обойти, тем более, что, в сущности, я желаю вам только добра… Садитесь и слушайте меня внимательно!
Диего, усмиренный этим невозмутимым спокойствием или, быть может, напуганный присутствием военного судна в водах Арагуари, как будто успокоился и сел на свое прежнее место.