Охотники за Костями
Шрифт:
"Быстрый Бен". Тралл кивнул: — Думаю. Кровь уже остановилась.
— Я призвал Темного Трона. Исцеление близко.
Тралл Сенгар отыскал взглядом Панека, сидевшего рядом с матерью. "С одной из матерей". — Темному лучше поторопиться, или дети осиротеют снова.
В проходе послышался скребущий звук; появился Онрек.
— Тралл Сенгар.
Тот кивнул и выдавил улыбку: — Онрек. Кажется, мы с тобой обречены продолжать жалкое существование.
— Ну, я рад.
Они помолчали. Затем Т'лан Имасс произнес: — Хищник жизней ушел.
Котиллион разочарованно зашипел: — Проклятие Безымянным! Они ничему не учатся.
Тралл смотрел на Онрека. — Ушел? Он жив? Как… кто..? Жив!
Бог ответил ему: — Икарий… Хищник. Лучшее их оружие. Безымянные решили использовать его против твоего брата, Императора Летерийского.
Понимание не сразу пробилось сквозь усталость. Тралл сомкнул веки. "О нет. Прошу…" — Ясно. И что будет, Котиллион?
— Не знаю. Никто не знает. Даже сами Безымянные… хотя в гордыне своей они никогда этого не признают.
Панек закричал. Они обернули головы, увидев прибывшего Повелителя Теней, кладущего руку на лоб Миналы.
Тралл снова сплюнул — нёбо и глотка были изранены — и покосился на Котиллиона. Вздохнул: — Я больше не буду сражаться. Ни Онрек, ни дети — Котиллион, прошу…
Бог отвел взгляд. — Разумеется, Тралл Сенгар.
Тралл поглядел богу в спину и снова отыскал Алраду Ана. Темный Трон шел к Быстрому Бену. Тралл направился к телу друга. "Алрада Ан. Я не понимаю тебя — и никогда не понимал — но тем не менее спасибо. Спасибо…"
Он вышел за порог, оглянулся и увидел Котиллиона Покровителя ассасинов, бога, одиноко сидящего на отпавшем от стены камне, закрыв голову руками.
ЭПИЛОГ
В пустыне я бродил и встретил бога
Он, на колени пав, ладони погружал в песок
И к небу воздевал их раз за разом
Смотрел, как вниз песчинки мелкие летят.
Сойдя с усталого коня, я подошел
И замер пред хозяином пустыни
И долго наблюдал движенья пыльных рук…
Он поднял наконец глаза с мольбою.
Где дети, — бог вскричал, — где деточки мои?
В груди жгло, но благословенное онемение быстро наполняло легкие. Сциллара подвинулась, чтобы лучше видеть вставшего у борта Резака. — Ты смотришь вдаль, — сказала она, озирая бескрайность моря.
Он вздохнул, кивнул.
— Думаешь о ней? Как там ее звали?
— Апсалар.
Она засмеялась чему-то своему, снова вдохнула дым и выпустила змейками из носа и сложенных колечком губ. Три струйки слились воедино. — Расскажи о ней.
Резак оглянулся через плечо; Сциллара, не желая оканчивать беседу, сделала то же. Баратол стоял на носу, Чаур уселся рядом, у его сапожищ. Искарал Паст и
Маппо скрючился на корме, поджав под себя ноги. Он раскачивался и плакал. Он рыдал все утро, и никто не мог понять, что за злосчастная мысль осаждает его.
Резак снова обратил взор к морю. Сциллара с готовностью сделала то же самое и схватилась за трубку.
Дарудж заговорил: — Я вспоминаю. После большого фестиваля в Даруджистане случился еще праздник, в честь посрамления малазанских агентов… на тот момент. Дело было в поместье Коля, перед нашим уходом — о боги, как давно это было…
— Вы уже встретились тогда.
— Да. Была музыка. И Апсалар…танцевала. — Он бросил на нее робкий взгляд. — Она танцевала так красиво, что все смолкли и принялись смотреть. — Резак качал головой. — Я даже вздохнуть не мог, Сциллара…
"Итак, бессмертная любовь.
Ну и пусть".
— Хорошее воспоминание, Резак. Держись за него. Я не танцую, разве что напьюсь или как-то иначе одурею.
— Тебе не хватает прошлых дней, Сциллара?
— Что ты! Сейчас намного веселее.
— Как это?
— Ну, видишь ли, мне теперь всё удается. Всё-всё. Это… вдохновляет.
— Знаешь, Сциллара, я завидую твоему счастью.
Она улыбнулась. Действие простое, но потребовавшее от нее напряжения всех сил и всей воли.
"Ну и пусть".
Резак сказал: — Думаю… думаю, что хочу тебя обнять. Прямо сейчас, Сциллара!
"Не совсем та причина. Но, видишь ли… в нашем Худом проклятом мире нужно брать, что дают. Любую малость".
Три струйки.
Ставшие одной.
Карса Орлонг поднял голову, когда Семар Дев подошла и уселась рядом. Яростные порывы ветра суетливо ерошили волны, те стучали по бокам корабля, неустанно, как будто невидимые духи вознамерились разорвать ладью на части. — Ну, женщина? Почему ты такая возбужденная?
— Случилось нечто. Дай-ка мех, я продрогла до костей.
Он протянул ей медвежью шкуру: — Бери.
— Слава твоему мученичеству, о Карса Орлонг!
— Напрасные слова, — буркнул он. — Я не стану мучеником ни для кого, даже для богов.
— Просто шутка, тупоголовый. Слушай, нечто действительно случилось. Штурм. Вышли сотни эдурских воинов и отряды летерийцев. С чемпионом.
Карса хмыкнул: — На кораблях таких уже уйма.
— Но вернулись с битвы лишь чемпион и его слуга. И еще один летериец. Остальных перерезали.
— Где была эта битва? Мы не встречали других ладей.
— Они пришли через садок. Но главное — я слышала имя чемпиона. Вот почему поспешила к тебе. Пора сматываться с клятого корабля — едва заметим землю за бортом, прыгаем! Ты сказал, я возбуждена? Неправда. Я напугана.