Охотники за Костями
Шрифт:
— Потом — быстрей уходим, — добавил колдун. — Без геройских битв.
— Девиз Четырнадцатой, — шумно вздохнул Буян.
— Который? — спросил Геслер. — "Побыстрей уходим" или "без геройских битв"?
— Выбирай.
Калам оглядел по очереди Геслера, Буяна, молодых солдат Правду и Пеллу, младшего мага Песка. "Что за жалкий сброд".
— Давайте сначала его убьем, — предложил, озираясь, Буян. — Потом поглядим, кто он такой.
— Один Худ знает, как ты до сих пор жив, — покачал головой Быстрый Бен.
— Все потому, что я человек разумный, Верховный Маг.
Калам
— Близко. Не ему. Им.
Геслер отстегнул самострел, Пелла и Правд последовали его примеру. Наложили стрелы и натянули вороты.
— Им, говоришь, — буркнул сержант, метнув взор на Бена. — Сколько? Двое? Шесть? Пятьсот тысяч?
— Не в этом дело, — голос Песка вдруг задрожал, — а в том, откуда они пришли. Хаос. Я ведь прав, Верховный Маг?
— Итак, — сказал Калам, — садки действительно под угрозой.
— Я уже тебе объяснял, Калам.
— Точно. И Адъюнкту то же говорил. Но она решила, что мы должны обогнать Леомена под И'Гатаном. То есть по садкам.
— Там! — прошипел, указывая пальцем, Правд.
Из серой полутьмы вынырнуло нечто громадное, высокое, черное, как заполняющая все небо штормовая туча. А за ним — еще, и еще…
— Пора бежать, — сказал Быстрый Бен.
Глава 4
Все созданное К'рулом, как вы понимаете, родилось из любви Старшего Бога к возможностям. Мириады путей магии, спутанные в множество прядей, и каждая прядь вьется вольно, словно волосы косматого зверя по ветру. И К'рул был тем зверем, но в то же время был пародией на жизнь, ибо нектар его — кровь, разбрызганный дар, красные слезы боли, и весь он определялся своей жаждой.
Поэтому жажда — нечто, знакомое всем нам. Не так ли?
Эта страна просторна, но не пуста. Какой — то древний катаклизм разорвал гладкие скалы, образовав равнину, пересеченную хаотической сетью трещин. Если когда-либо ее покрывал песок — ветер или вода давно унесли последние его частицы даже из провалов. Камень казался отполированным, и солнце яростно отражалось в этом зеркале.
Щурясь, Маппо Коротыш изучал искореженный ландшафт. Через некоторое время покачал головой: — Икарий, я никогда не видел этого места раньше. Как будто что-то содрало самую кожу мира. Трещины… почему они бегут во всех направлениях?
Джагут — полукровка помолчал. Его бледные глаза осматривали простор, как будто перед ним лежала огромная картина. Затем он нагнулся и подобрал обломок скальной породы. — Неимоверное давление, — пробормотал странник, — А потом — насилие. — Он выпрямился, отбросил камешек в сторону. — Трещины не ошибаются, Маппо. Видишь ту, ближайшую? Она бежит по всем швам камня. Я заинтригован.
Трелль опустил объемистый мешок. — Ты желаешь исследовать?
— Да. — Икарий глянул на него и улыбнулся: — Ни одно из моих желаний тебя не удивляет? Поистине ты знаешь мой ум лучше, чем я сам.
— Будь я женщиной, Икарий, я серьезно тревожился бы насчет твоего выбора женщин.
— Согласен, — ответил Джаг, — ты слишком волосат. Практически весь в щетине. Учитывая объем груди — полагаю, ты смог бы одним ударом повалить на землю самца бхедрина.
— Если будет повод… хотя ничего не разум не приходит.
— Так идем исследовать.
Маппо вслед за Икарием спустился на выглаженную равнину. Ужасная, иссушающая жара. Скалы под их ногами покрыты бороздами — следами мощного и разнонаправленного давления. Даже лишайника нет на камне. — Все это было скрыто.
— Да, и лишь недавно вышло на свет.
Они приблизились к острому краю ближайшего разлома.
Солнце освещало верхнюю часть крутых, неровных склонов, но глубины оставались во тьме.
— Вижу путь вниз, — сказал Икарий.
— А я надеялся, что не видишь, — отозвался Маппо, тоже заметивший спуск и оценивший все собрание удобных для рук и ног полок, уступов и дыр. — Ты знаешь, как я не люблю карабкаться.
— Не знал, пока ты не сказал. Ну, идем?
— Позволь отыскать мешок. — Маппо озирался. — Похоже, мы проведем там всю ночь. — Он пошел назад, к краю долины. Любопытство почти покинуло Маппо за годы, посвященные скитаниям с Икарием. Сейчас это чувство связано с тревогой и страхом. Поиски Икарием ответов — занятие не безнадежное. Увы. Если истина откроется, это будет подобно лавине. Икарий не сможет — не должен — пережить эти откровения. О себе. Обо всем, что сотворил. Он постарается лишить себя жизни сам, если никто не окажет такой милости.
В такую пропасть они чуть не упали совсем недавно. "И я предал клятву". Во имя дружбы. Он сломался — и все еще пылал от стыда. Хуже того. Сочувствие в глазах Икария протыкало сердце словно мечом, бередило незаживающую рану.
К счастью, случаются приступы любопытства. Развлечения съедают время, сбивают Икария с безжалостного пути. "Да, время. Задержки. Иди куда он поведет, Маппо Коротыш. Ты ничего больше не можешь. Пока… пока что?" Пока не наступит последний провал. А потом — потом случится возможность продолжить большой обман. Если не станет слишком поздно.
Он устал. Сама душа утомилась от нелепой шарады. Слишком много лжи на пути, слишком большая ложь держит его в плену. "Я не друг. Я нарушил клятву — во имя дружбы? Еще ложь. Нет. Просто личная выгода, скотское следование своим интересам".
Икарий зовет его другом. Жертва жестокого проклятия — он остается верным, честным, полным радости жизни. "И вот я, так удачно уводящий его на ложные тропы. Снова и снова". О, позор — именно то слово!
Он сам не заметил, как дошел до мешка. Сколько же он стоит здесь, замерев и ничего не видя? "Ах, это правда — я начинаю терять себя". Со вздохом Трелль поднял мешок и одел лямку на плечо. "Молю, да не пересечем мы ничьи пути. Никаких угроз. Никакого риска. Молю, да не найдем мы пути из той пропасти". Но кому молиться? Маппо засмеялся и пошел назад. Он ни во что не верит, не желает закрывать лживым рисунком лик забвения. Итак, пустые мольбы пустого мужа.