Охотники за привидениями
Шрифт:
– Ассистент, за мной!
– крикнул он.
Дон-Жуан вначале не понял, кого он имеет виду, но потом сообразил, что его. "Ну и дела! Понизили больше некуда!" - уныло подумал он и, пожав плечами, поплелся за Хихикиным.
У дверей Кисточчи их ждал Паша Колбасин. Неизвестно когда он успел переодеться и теперь на нем была белая майка с надписью: "Я вас люблю!"
– К Маринке еще не ходили?
– озабоченно спросил Паша.
– Нет еще, - сказал Дон-Жуан.
– Уф, а я боялся, что опоздал. К Маринке я вместо тебя пойду.
– Иди, -
Перед маринкиными дверями оба - и остряк, и его юный спутник замешкались, приводя себя в порядок. Хихикин разгладит ладонью свои вечно спутанные вихры, а Паша попытался изо всех сил выпрямиться, чтобы не казаться слишком маленьким рядом с этим великаном.
Хихикин глубоко вздохнул, растянул рот в напряженной улыбке и позвонил, а Паша вдруг подумал, что на самом деле остряк-самоучка не так уж и уверен в себе. Более того, внимания женского пола ему явно не достает.
– Кто там?
– донеслось из-за двери.
– Это я... кгхм... Кузьма... кгхм...
– откашлялся Хихикин.
– Привет, Кузьма!.. Ого, просто боб и соломинка!
– засмеялась Маринка, открывая дверь. Действительно, толстый невысокий Паша был похож на боб, а длинный тощий Хихикин на соломинку.
Впустив их, Маринка вернулась к зеркалу. Она собиралась куда-то и теперь накладывала макияж. Ее длинные завитые волосы падали на плечи светлорусым водопадом. Да и не только волосы, вся Маринка была так прекрасна, что у Паши перехватило дыхание. У Хихикина, видимо, тоже.
На трюмо рядом с зеркалом стоял огромный букет роз - штук наверное двадцать пять или двадцать семь. Паша вспомнил свои куцые гвоздики, и ему стало грустно. "Наверное, это тот идиот на "Паджеро", - подумал он.
– Ты... того... сегодня вечером что-нибудь делаешь?
– наконец отважился произнести Хихикин.
Маринка улыбнулась.
– Делаю, но не с тобой. У меня свидание, - сказала она.
– Да, э-э... Ну я просто так спросил, - огорчился Хихикин.
– Хочешь анекдот?
– Хочу, если он не про червяков на дороге, - сказала Маринка.
– Откуда ты знаешь, что я именно его хочу рассказать?
– поразился Хихикин.
– Оставь всякую надежду, Хихикин. Тебе при всем желании меня не удивить, Маринка взяла духи и коснулась стеклянной палочкой ямок под ушами и волос.
– А вот и нет, удивлю!
– с отчаянием в голосе сказал Хихикин.
– Видишь эту штуку? Думаешь, это кувалда? На самом деле это дуромер.
– Думаешь, я в этом сомневалась? В двадцать шесть лет бегать с надувной кувалдой - это уже о многом говорит, - снисходительно сказала Улыбышева.
Маринка разговаривала с ними, а сама смотрела на свое отражение в зеркале, явно убежденная, что ничего более красивого в комнате всё равно не найти. Изредка она придавала своему лицу какое-нибудь новое выражение и вглядывалась в зеркало еще пристальнее, словно прикидывая, идёт ли оно ей, это выражение или не идет.
– Всё! Мое терпение истощилось! Прощайся с жизнью!
– с театральной интонацией
Стрелка прибора дрогнула и слегка сместилась, но в правую, а в левую сторону. "Что бы это значило?
– задумался Паша.
– Может, она порабощена привидением? Хотя нет, не похоже. Тогда бы стрелка сместилась не влево, а вправо и ее зашкалило бы в красный сектор."
Маринка недовольно оглянулась на Хихикина и поправила прическу.
– Брысь отсюда!
– сказала она.
– Справки в детский сад выдают в другом месте!
Хихикин и Паша Колбасин понуро двинулись к двери, но Маринка, изогнувшись, поймала Пашу за локоть.
– Погоди-ка! Это ты мне письма пишешь? Я тут тебе недавно ответ написала. На держи!
– она открыла один из ящиков и протянула Паше большой конверт.
Колбасин жадно схватил конверт и прижал его к груди. Сердце забилось взволнованно и радостно. Конверт был тяжеленный. Похоже было, что Маринка написала ему в ответ целый роман. Паша уже предвкушал, как будет это все читать, но его ожидало огромное разочарование. В толстом конверте он нашел свои собственные письма, исчерканные красной ручкой, с исправленными грамматическими ошибками.
Маринкин же ответ состоял всего из одного предложения и был написан с обратной стороны конверта: "Безграмотно! 3/2-!"
В тот момент, когда Паша это прочитал, он почувствовал себя как лебедь, которому притаившийся браконьер выстрелил в сердце зарядом картечи.
ПСЫ АТИЛЛЫ
– С меня хватит. Баста! Держи свой дуромер!
Непризнанный гений и непризнанный король юмора, Хихикин сунул кувалду Паше, бросил ему датчик и, сунув руки в карманы, стал спускаться по лестнице. Встреча с Маринкой привела его в дурное расположение духа. Похоже, сегодня Маринка Улыбышева, сама того не подозревая, нанесла тяжелые сердечные раны двум рядовым из армии своих поклонников.
Волоча за собой кувалду, Паша подошел к дожидавшимся его ребятам.
– Ну как?
– спросил Федор.
Он догадался набросить на свой скафандр старый отцовский плащ с капюшоном, и теперь выглядел, хотя и нелепо, но внимания не привлекал.
– Да вроде пусто, - сказал Паша.
– Но стрелка почему-то отклонилась влево. Это ничего?
– Ничего, - кивнул Егор.
– Но это значит, что у Маринки мозговая активность ниже нормы. Только и всего.
– Другими словами, твоя Маринка - дура!
– сказал Федор.
Паша глубоко вздохнул. "Все равно я ее люблю," - подумал он.
– Кто еще остался?
– спросила Катя. Она грустно смотрела в окно и думала о своем гусаре.
– Гавкины и старик из 13-й, - сказал Дон-Жуан.
– Самые трудные орешки. К Гавкиным не сунешься, а старик к себе и на порог никого не пускает, - заметил Паша.
– К старику пойду я. Спрошу не надо ли в магазин сходить или еще чего. Одним словом, придумаю что-нибудь, - уверенно сказала Катя.
– А к Гавкиным, выходит, мне идти?
– вздохнул Дон-Жуан.