Охотники за тенью

Порошин Владислав Викторович

– Ладно, заливать, купил. Трясонул ювелира, наверное?

Третий бандит, с перебитым носом, наверное, боксер, который усиленно разминал кисти рук, подошел поближе и посмотрел на подарок.

– Ничешные побрякушки, у кого отжал, колись.

– Зуб даю, купил, ну так, со скидкой, - заржал крепыш.

Все трое загоготали. Старший этой боевой пятерки, похожий на Винни-Пуха, потому что одно время качался, потом резко бросил и быстро оплыл жиром, неодобрительно посмотрел на весельчаков.

– Че расслабились, - гаркнул

он, - вечером в кабаке будете мять своих мясистых подруг и тупо ржать. Сейчас все внимание! Что-то у меня предчувствия не хорошие.

Из черного УАЗ Патриота вылез пятый член боевого звена. Телосложение у него было нормальное, единственное, по его щеке шел небольшой шрам. Он тоже подошел, посмотрел сережки, и сплюнул на землю.

– Надули тебя, это стекляшки.

– Че ты гонишь, - заволновался крепыш, - зенки разуй.

– Я сказал, заткнулись все!
– крикнул Винни-Пух.

Боец со шрамом на щеке, сплюнул снова на землю, намекая, чтобы старший заглох, и без него разберемся.

– Я не понятно сказал?
– шикнул на него толстячок.

Но боец со шрамом ничего не ответил, он сунул руку за пазуху и достал пистолет с глушителем. Молча под не понимающие взгляды остальных бойцов, он направил ствол прямо в голову старшего. Лицо толстяка нервно дрогнуло, в глазах зажглись маленькие злые искры:

– Дундук, ты че попутал. Спрячь игрушку. Ответишь у меня дятел, сегодня за шуточки.

Старший сделал два шага в направлении Дундука. Дундук спокойно выстрелил. Раздался глухой хлопок, старший упал. Дундук подошел и сделал еще контрольный выстрел в голову. Вся троица, которая недавно так весело разглядывала сережки для некой Нинки, с непониманием посмотрела на эту сцену убийства.

– Дундук, ты че сделал?
– спросил невысокий крепыш, - Я понимаю, что старший давно нарывался. Но зачем ты его сейчас грохнул?

Дундук поднял на несостоявшегося Нинкиного хахаля полные печали голубые глаза, отвел руку с пистолетом в сторону и сделал двумя выстрелами еще два трупа. Пал почитатель восточных единоборств, а так же скопытился бывший боксер. Крепыш не раздумывая резким прыжком свалил Дундука на землю и подмял его под себя, и что есть силы стал бить в голову. Дундук лежал не сопротивляясь, его голова летала из стороны в сторону словно гнилая тыква. Когда Дундук перестал подавать признаки жизни крепыш встал с него. Вырвал из руки бывшего товарища пистолет, посмотрел пытаясь понять жив тот еще или нет, и не придя к однозначному мнению продырявил его тупую черепушку. Потом он оглядел трупы убитых товарищей и спросил себя.

– Я так что-то и не разобрал, я успеваю до ресторана в парикмахерскую или нет? А, плевать, итак красивый.

После этих слов Нинкин хахаль сплюнул, поднес пистолет к своему виску и нажал на курок.

Через минуту на стрелку явились трое припозднившихся фокусников. Это были Шурик, Алена и Иван.

– Вань, ты, что это тут натворил?
– спросил Ивана

шутливым тоном Шурик.

– Я здесь вообще не причем. Ребята просто поспорили, кто дальше плюнет, - сделав невинное лицо, сказал Ваня.

– Ну и что?
– спросил Шурик.

– Что? Вот доплевались, - и Иван указал на пять распластанных трупов. А потом он сделал пальцами пистолетик и в направление каждого изобразил по выстрелу, сопровождая их звуком - "пуф". После обстрела пальцами Ваня поднес воображаемый пистолет ко рту и дунул на воображаемый ствол.

Алена подошла к трупу полного человека, наклонилась и нащупала у него на шее пульс.

– А этот еще живой.

К еще живому трупу подошел Шурик.

– Может он еще что-то хочет сказать?

– Ненавижу фокусы...

Просипел покойник, после этих слов уже не живой труп дернулся и у него изо рта пошла кровь.

– Вот Иван видишь, до чего доводит не любовь людей к искусству, в частности к фокусам, - поучительным тоном отчитал Ивана Шурик, - сколько раз я тебе говорил, нужно обязательно приобщаться к прекрасному, ходить на выставки, в музеи, нужно музицировать, писать стихи. Между прочим, сегодня в любительской театр студии будет интересный спектакль. Пьеса Евгения Шварца "Тень", я всех приглашаю.

– А что делать с этими?
– спросила ребят Алена, указывая на трупы.

– Эти, пусть еще полежат и подумают о своем плохом поведении, - ответил Шурик.

– Хорошо, - быстро согласилась Алена, и тут же забыла о несчастных бандитах, - а я сегодня в театр надену шикарное вечернее платье.

– Платье?
– удивился Шурик, - я тебя в платье не видел с новогоднего вечера в девятом классе. А давай мы Ивана нарядим сегодня во фрак, кстати, я тоже надену фрак. Как это прекрасно, Алена в вечернем платье как лебедь, мы с Иваном во фраках как джентльмены.

– А меня значит спрашивать не надо, - набычился искоренитель пермского бандитизма, - хочу я надевать фрак или нет.

– Ты конечно Иван меня извини, - ответил предводитель ордена, - но не в этот раз, сказал фраки, значит фраки. Театрализованное действие - это же культура, надо соответствовать.

Шурик и Алена пошли в сторону своего авто, который они оставили за холмом, обсуждая предстоящий поход в театр. Иван же стоял, не шевелясь, его бесило, что все в его короткой жизни решают за него.

– Ваня не отставай, здесь нам больше делать нечего!
– крикнула ему сестра.

– Раскомандовались, - пробубнил Иван и поплелся следом.

Иван никогда не помнил своих родителей. Для него мамой, папой, бабушкой и дедушкой, была старшая сестра. Первый год пребывания в интернате, он как хвостик везде бегал за ней. Сестра его обстирывала, вытирала ему сопли и успокаивала, когда старшие ребята мутузили беспомощного ребенка. Один раз, когда сестра умывала ему лицо, в ванную комнату ввалился Валерка-Горилла, гроза всех малышей.