Охранники и авантюристы. Секретные сотрудники и провокаторы
Шрифт:
Крупные дела Рокамболя.
Мануйлов в контрразведке
Русско-японская война открыла горизонты перед жадными взорами Мануйлова. Наблюдение за римско-католиками, возня с прессой - все это были мелочи в сравнении с деятельностью в сфере военного шпионажа, да еще в период войны. Разведки, контрразведки окружены были глубокой тайной и оплачивались крайне высоко.
Не прекращая забот о прессе и получая из Департамента общих дел и Департамента полиции специально на прессу до 9 000 рублей ежегодно, Мануйлов устремился к организации специально военного шпионажа. Департаментская справка следующим образом излагает его деятельность.
«С начала военных действий в Японии против нашего отечества Мануйловым была учреждена непосредственная внутренняя агентура при японских миссиях в Гааге, Лондоне и Париже, с отпуском ему на сие 15 820 рублей; благодаря {113} сему представилось возможным, наблюдая за корреспонденцией миссий, получить должное освещение настроений
В октябре 1904 года, ввиду полученных указаний, что Вена, Стокгольм и Антверпен являются центром японской военно-разведочной организации, департаментом было признано полезным учредить, через посредство Мануйлова, в этих городах наблюдение, на что Мануйлову и было отпущено первоначально 770 франков, а затем 800 франков и, наконец, ежемесячно по 5 550 франков».
Ввиду всего этого Мануйлову было исходатайствовано пожалование ордена Св. Владимира 4-й степени. Уж не знаем, в какой связи с его деятельностью находится последовавшее в 1905 г. соизволение на принятие и ношение Мануйловым испанского ордена Изабеллы католической.
Сам Мануйлов рассказывает следующее о своей «военной» деятельности:
«Проживая в Париже, я имел возможность получать сведения о шпионских происках в России и, когда я вернулся в Петербург, я доложил директору Департамента полиции о необходимости организации для борьбы с международным шпионажем, направленным против нашего правительства. Мой проект был одобрен в то время министром внутренних {114} дел, и мне было поручено организовать особое отделение при департаменте. Основная задача отделения, кроме наблюдения чисто полицейского за шпионами, сводилась к получению агентурным путем шифров иностранных государств. В самое короткое время мною были получены дипломатические шифры следующих государств: Америки, Китая, Болгарии, Румынии. Благодаря этим шифрам все отправляемые и получаемые телеграммы разбирались в Департаменте полиции и представлялись его императорскому величеству. Во время войны мне было приказано достать шифр японского государства. С этой целью я, заручившись агентом, отправился в Гаагу и после страшных усилий, рискуя своей жизнью (фотографии шифра снимались в квартире посольского лакея, на краю города), я получил шифр японцев. За этот шифр было уплачено, вместе со всеми фотографиями (шифр представлял две огромные книги), 31/2 тысячи рублей - 8 000 фр., или 9 000 фр., сейчас точно не помню. Если бы я хотел быть корыстным, то в то время я мог бы получить огромную сумму, но мне не могло и прийти в голову подобное соображение [26] . Я был искренно счастлив, что мне удалось в такой серьезный момент выполнить такое важное поручение, а, между тем, нашлись люди, которые распространили гнусные слухи о том, что я получил за это дело 50 тысяч рублей. Затем я достал возможность получения германского шифра (я заручился согласием служащего германского посольства в Мадриде), и это дело не было выполнено исключительно по преступной небрежности покойного директора Департамента полиции Коваленского, который на все мои по сему поводу доклады не считал даже нужным что-либо предпринять. В бытность директора Департамента полиции Коваленского было и другое дело, которое может служить прекрасной характеристикой халатности, которую проявлял Департамент. Я получил письма военного агента Японии Акаши, который переписывался с группой финляндских революционеров и с армянскими террористами. Из этой переписки было видно, что японцы дают деньги на органи-{115}зацию московского вооруженного восстания [27] , и при помощи их революционеры снаряжают пароход с оружием, который должен быть отправлен в Финляндию. Я по этому поводу писал, телеграфировал, но не получал подлежащих указаний. В конце концов было отправлено судно „Джон Крафтон“, и, если бы оно случайно не наскочило на камни, революционеры получили бы громадный транспорт оружия и динамита. Все это имеется в департаменте, и пусть посмотрят мои доклады, которые подтвердят, что я имел все сведения, которые не были использованы департаментом. Эта страница деятельности департамента достойна внимания. Она могла стоить очень дорого.
[26] Эти строки написаны в 1910 г., когда Мануйлов был в опале.
[27]
Почти одновременно с этой работой на меня была возложена охрана Балтийского флота, причем князь Святополк-Мирский вручил мне более 300 тыс. руб., но я не желал брать на себя расходование такой суммы, и дело было поручено капитану французской службы Луару, рекомендованному бывшим министром иностранных дел Делькассе. За мои труды в области борьбы с международном шпионством, по докладу кн. Святополк-Мирского, мне была дана награда: я получил Владимира 4-й ст., не имея никакой до этого награды. Когда министр пригласил меня и вручил мне орден, князь сказал мне, что его величество приказал ему передать его особую благодарность за мою деятельность. Несколько лет перед этим я имел счастье сопровождать его величество за границу, и я был помощником П. И. Рачковского по организации охраны в Дармштадте».
Ловкостью рук Мануйлов составил свою репутацию, и когда оказывались недопустимыми или неосуществимыми всевозможные легальные воздействия, тогда начальство прибегало к помощи Рокамболя, и Рокамболь выручал. Великолепный образчик искусства Мануйлова дает дело Коковашина; в нем он поистине явился спасителем отечества. {116}
Позволим себе рассказать на основании документов об этой характернейшей афере.
В сентябре 1904 г. некто Константин Александрович Коковашин обратился в ученый отдел Главного морского штаба и в Комитет по усилению военного флота с предложением представить шесть минных истребителей, по 320 тонн водоизмещения каждый, в один миллион рублей, причем представил заключенный им во Франции и написанный на гербовой бумаге договор с английской фирмой «Morgan Marshal et C° Limited» в Лондоне.
Указанное предложение ученым отделом было отвергнуто; что же касается комитета, то, по докладе предложения Коковашина председателю членом комитета Н. И. Перцовым, председатель приказал члену делопроизводителю комитета П. Верховскому, ознакомившись с делом, спросить Главный морской штаб, представляется ли желательным приобретение предлагаемых миноносцев, причем если представляется желательным, то было разрешено выдать Коковашину письмо, как удостоверение, что с ним заключена комитетом сделка по доставке упомянутых судов.
17 сентября Коковашин подал в Главный морской штаб и Комитет по усилению флота заявление о понижении заявленной им цены до 780 тысяч рублей за миноносец.
22 сентября членом-делопроизводителем лейтенантом П. В. Верховским было выдано Коковашину следующее письмо:
«Согласно вашего заявления, я, нижеподписавшийся, сим удостоверяю, что по прибытии в порт императора Александра III предлагаемых вами миноносцев, краткое описание которых и чертеж находятся у меня за подписями ваших участников в деле, как указано в заключенном вами договоре от 22 сентября н. ст. сего 1904 года в Париже с гг. „Morgan Marshal et C°“, подлинник которого также находится у меня, вам будет уплачено от высочайше учрежденного Комитета по усилению флота России за каждый вышеуказанный миноносец с вооружением и всем необходимым снабжением, с тремя минами Уайтхеда на каждый минный аппарат, по семисот восьмидесяти тысяч рублей кредитными. Способ уп-{117}латы и банк, на который будут выдаваться чеки, будут установлены представителями комитета с вами в Париже».
Со стороны морского ведомства переговоры вели следующие лица: контр-адмирал в отставке Черкас, капитан второго ранга Шателен, барон Таубе и лейтенанты Верховский и фон Шульц. Уплата должна была производиться по векселям на парижский банкирский дом Ротшильда.
6 ноября н. ст. бароном Таубе были выданы расписки Коковашину, в счет уплаты за два миноносца, на 12 ноября, но уплата по распискам не была произведена, несмотря на то, что расписки были представлены к уплате раньше времени, так как от судов пришлось отказаться, и банкир был своевременно предупрежден об этом.
Спустя некоторое время в наше посольство в Париже и банкирский дом Ротшильда стали являться разные подозрительные личности, справлявшиеся о подлинности и значении документов Комитета по усилению флота, выданных Коковашину, которому будто бы поручено приобретать миноносцы и другие суда, с уплатой за это в Париже крупной комиссии, в счет которой он пускается в разные сомнительные дела. Между прочим, в посольство приносили официальное письмо к нему за подписью лейтенанта Верховского, перешедшее затем в руки какой-то аферистки для покупки жемчуга. Кроме того, Коковашин заложил ростовщику за 8 000 франков чек за подписями Шателена и Таубе на 21 тысячу фунтов, по которому банкирский дом Ротшильда отказался уплатить. Три меньших чека, всего на 16 000 фунтов, находились у известных в Париже мошенников, а обязательство на сумму в 120 000 фунтов находилось у английского банкира Голланда. Помимо сего, банкирскому дому Ротшильда были предъявлены чеки, подписанные лейтенантом Таубе, за покупку судов на 2 миллиона франков, в уплате которых было также отказано. Парижские владельцы чеков намерены были преследовать и арестовать Коковашина, при содействии которого, как уполномоченного нашим правительствам, сделка с Шателеном и Таубе была совершена. {118}