Охранные структуры Российской империи

Галвазин Сергей Николаевич

С.В.Зубатов был гением в своей профессии. Это признавали даже его недруги из числа коллег, но особенно убедительно звучали оценки его врагов из числа революционеров. Его можно назвать создателем стройного учения о вербовке, обучении и использовании агентуры. "Я, офицер, должен якшаться с наушниками и соглядатаями" - так, наверное, с презрительными чувствами думаете вы? Но важны не сами по себе явления и факты, а ваша точка зрения на них... Охранение общественной безопасности невозможно без политического розыска, а розыск без информации - это гончая собака без нюха. Жизнь меняется. При царе Иване Грозном преступников четвертовали, при нашем государе мы поставлены на пороге парламентаризма. Но как при Иване Грозном, так и при нынешнем монархе невозможно выкорчевать оппозицию правительства и революционные тенденции. Однако быть в курсе деятельности оппозиционеров и революционеров - наш долг. Быть в курсе и наносить неожиданные удары. И единственное, решительное

средство для этого - иметь своих людей в каждой ячейке общества. Внутренняя, совершенно секретная и постоянная агентура главное и единственное основание политического розыска. И задача жандармского офицера, главная забота - организовать сеть секретных осведомителей во всех слоях общества. Пути поиска таких людей различны, но метод один: офицер охраны должен быть человековедом. А знать человека, как справедливо говорил мудрый Дизраэли, - это знать его слабости. К чему наиболее слаб человек? К деньгам. Гоните прочь "штучников", которые за рубль несут вам протухший слушок. Но не скупитесь на тех, кои, будучи поколеблены в пользе своей революционной деятельности и в то же время нуждаясь в деньгах, хотя и не изменяют коренным образом убеждений, однако ради звона злата согласны информировать вас о деятельности своих сотоварищей. Еще ценнее для нас те, чье самолюбие было чем-то ущемлено, кто считает себя по способностям и заслугам достойным более высокого положения в сообществе, однако не признан, - таковые готовы по злопамятности и мести выдавать сотоварищей. Однако наиболее важны деятели партии, превращенные путем убеждений в действительных сотрудников на жалованьи. Такие служат наиболее усердно, и я знаю немало их, сделавших завидную карьеру в обществе... Повторяю и повторяю, не смотрите на дело приобретения сотрудника как на рыночную куплю-продажу. И ни в коем случае не относитесь к вашему человеку небрежно или, хуже того, с презрением, коего он, возможно, и заслуживает, ибо никто из нас не станет оправдывать Иуду, продавшего Христа. Однако упрячьте эти мысли и чувства поглубже и смотрите на сотрудника как на любимую женщину, с которой вы находитесь в тайной связи. Берегите её, как зеницу ока. Один неосторожный шаг - и вы её опозорите. Помните это, относитесь к этим людям так, как я вам советую, и они поймут вас, доверятся вам и будут работать с вами честно и самоотверженно"1.

В Охранном отделении карьера С.В. Зубатова закончилась в 1903 году, когда враги, объединив силы, обвинили его в революционизме. Великий князь Александр Михайлович доложил государю, что забастовки устраивает сам Зубатов. Плеве тоже сказал свое слово, в результате - отставка, сопровождаемая обыском в кабинете. Зубатов был арестован и выслан во Владимир. Находясь в ссылке и в опале, своих убеждений он не поменял. Спустя 14 лет, после Февральской революции, когда представители новой власти вскрыли документы, которые рисовали Зубатова демоном провокации, сторонником вседозволенности, он понял, что суда ему не избежать, события загнали его в угол. Вскоре после отречения Николая II Зубатов застрелился2.

Петербургским охранным отделением перед революцией руководил Александр Васильевич Герасимов, принявший под свое "попечение" Азефа и взявший тактику Зубатова, как наиболее эффективную. По устоявшемуся мнению, Герасимов знал об устремлениях террористов все и полагал, что он не только предотвращает покушения, но и в состоянии с помощью эсеров расправиться с любым, какое бы высокое положение он ни занимал. Министр внутренних дел Столыпин в поездках специально держал Герасимова подле себя, надеясь, что начальник охранки не допустит покушения на министра.

Герасимову было выгодно не раскрывать всех покушений, не сажать всех боевиков, - пусть они бросают бомбы где угодно, но только не в столице, за спокойствие которой нес ответственность он. Например, ему принадлежит авторство следующей тактики оперативных комбинаций. Азеф заблаговременно доносил о том, что боевиками, которыми он же и руководил, готовится убийство. Герасимов усиливал охрану и в нужный момент выпускал на улицу самых неумелых филеров, "брандеров", которые так вели наблюдение, что не заметить их мог только слепой. Не зная этого, они непременно спугивали объектов, и те прекращали подготовку покушения. Через некоторое время боевики возобновляли действия и опять натыкались на "брандеров". Сдавали нервы, группа рассыпалась, и боевики ни с чем покидали Россию.

Бесспорно, среди охранников были весьма грамотные люди, были и идейные борцы с революционной крамолой, но была ещё одна причина, заставлявшая армейских офицеров переодеваться в мундиры голубого цвета. О ней сообщил бывший директор Департамента полиции С.П. Белецкий: "...был в Департаменте другой документ, также не опубликованный, а секретно хранимый, предоставляющий, вне всяких наградных норм и законного порядка, исполнительных чинов розыскных учреждений, активно принимавших участие в борьбе с революцией. Это высочайшее повеление имело большое значение для офицеров, ибо на основании этого акта, вне соблюдения установленных

в военном ведомстве наградных норм и правил старшинства в чине подполковника, полковника и генерала, связанных с материальным улучшением служебного положения, офицеры, несущие розыскную службу, не только обгоняли в чинах своих сверстников по службе в армии, но и своих товарищей служивших в учреждениях следственного характера... Как пример могу указать производство в 5 лет А.В. Герасимова из чина ротмистра в генерал-майоры и награждение его в этот период орденами до Станислава I степени включительно"1.

Департамент полиции в своем арсенале располагал широким набором средств ведения политического сыска, включающим наружную разведку (филеров), перлюстрацию корреспонденции ("черные кабинеты") и внутреннюю агентуру.

Эффективным инструментом в руках полиции была хорошо отлаженная система наружного наблюдения.

Свое задание "наряд" получал непосредственно от заведующего агентурой. Агенты внешнего наблюдения были обязаны предоставлять подробные сведения о том, когда и куда ходил или ездил наблюдаемый, с кем встречался или беседовал, во что был одет, каковы были приметы лиц, с которыми он общался, что он носил или возил с собой, где, когда и как исчез из-под наблюдения и т.п. Эта категория агентов была наименее оплачиваемой (жалованье "филера" составляло 25-100 руб. в месяц, в зависимости от "квалификации") и находилась под неусыпным надзором заведующего агентурой. Для филеров снимались специальные помещения - конспиративные квартиры, где они получали инструктаж перед "дежурством", а по его окончании писали рапорты заведующему агентурой. Инструкция запрещала агентам приближаться к наблюдаемым, подслушивать их разговоры, вступать с ними в непосредственное соприкосновение. В ресторанах, кафе, клубах, трактирах и других общественных местах филеры должны были останавливаться у входа или занимать места вдали от наблюдаемого, чтобы не возбуждать у него подозрения. Как правило, агенты наружного наблюдения не знали ни фамилии, ни профессии лиц, порученных их "заботам". Их не ставили в известность и о причинах установления наблюдения. Агент не знал, за кем наблюдает: за "врагом внутренним" или же за "своим", секретным сотрудником в целях проверки правильности его донесений. Подозреваемые, попавшие в их поле зрения в отчетных документах, должны проходить только по кличкам, причем она, кличка, должна быть краткой, из одного слова, и характеризовать внешность или впечатление, которое объект производит.

Отдел наружного наблюдения каждого Охранного отделения состоял из заведующего, участковых квартальных надзирателей, вокзальных надзирателей и филеров. Они работали в составе групп из одного старшего и двух и более младших наблюдательных агентов. В ведении отдела был конный двор, все извозчики состояли на службе в Департаменте полиции.

Участковые надзиратели наводили справки об интересовавших охранку лицах и поддерживали связь с филерами. Вокзальные надзиратели присутствовали при прибытии и отправлении поездов и, в случае необходимости, задерживали выслеженных филерами лиц.

Набирать филеров охранники предпочитали из отставных унтер-офицеров. Большинство из них были полуграмотными, едва умели писать. Предпочтение отдавалось политически и нравственно благонадежным, терпеливым, настойчивым, не болтливым. Служба филеров не была почетной и престижной. Да и по отношению к жандармским офицерам он чувствовал себя просто ремесленником, лишенным профессионального достоинства.

Бюджет охранных отделений предусматривал средства на гражданское платье, но бюрократизм был сильнее элементарного здравого смысла, и в результате одинаковая казенная одежда, "гороховое пальто", стало символом филера. В качестве средства передвижения, повышающего мобильность отряда, уже тогда использовались велосипеды.

Часто нескольким сотрудникам приходилось наблюдать за одним и тем же лицом, перепроверяя друг друга - информация становится объективнее, если подтверждается вторым независимым источником. Сыщикам выдавались удостоверения с вымышленной фамилией, где указывалась должность - "агент наружного наблюдения". При необходимости филеры производили задержание подозреваемого, предотвращая совершение преступления. А когда не хватало доказательной базы, филеры привлекались судом в качестве свидетелей.

Уже тогда для конспирации практиковались стационарные посты наблюдения. "За нами не ходили шпионы, не подсматривали за каждым шагом, писал в воспоминаниях народоволец А.В.Прибылев, - все шпионы в костюмах околоточных надзирателей были расставлены на перекрестках и замечали каждого из нас, проходивших мимо них. Они отмечали в своих книжках, кто из нас и в каком направлении отправляется, когда и с кем видится и пр. ...Такой надзор не бросался в глаза выслеживаемому, давал полную картину наших действий. Все это стало нам известно лишь после ареста, тогда же мы ходили впотьмах, уверенные, что о нашей конспиративной деятельности никто не догадывается"1. Способы осуществления наблюдения в зависимости от условий были следующими: