Охвен. Аунуксиста
Шрифт:
У тварей в руках заблестели кривые мечи, все в зазубринах и ржавчине.
«Мочи козлов!» — раздался боевой крик и чудовища начали неторопливо двигаться. Все их поведение говорило о большой доле уверенности в своих силах.
Викинги снова недоуменно переглянулись. Чтобы прокричать этот клич надо выглядеть несколько иначе. Интересно, в зеркала они когда-нибудь заглядывали?
— Мочи козлов! — взревел Ивальд, и Охвен вторил ему.
«На что вы надеетесь, смертные? Покоритесь своей судьбе!» — вещал меж тем голос, люди и твари застыли с поднятыми мечами,
Охвен ничего не ответил, из глубины его сущности поднималась такая ярость, что кровь в теле должна была бурлить. Кто смеет его упрекать в поступках, вины за которые на нем нет? В то же время, грех от свершения будет всю жизнь лежать на сердце камнем. Кто вообразил себя судьей? Эти порождения тьмы и хаоса? Они смеют обвинять человека!
Охвен одним прыжком преодолел расстояние, разделявшее его до первой твари. Дикий хохот раздался в голове и пропал. Впрочем, пропало все, кроме врагов. Только они существовали, другого мира больше не было.
Охвен резким замахом отрубил безобразную руку, держащую оружие, прыгнул вперед, кувырнувшись через голову. Дернувшаяся навстречу вторая тварь осталась позади, напрасно махнув своим мечом. Охвен же, подхватив в другую руку вывалившийся из отрубленной конечности клинок, продолжил свое движение вперед. Все его продвижение сквозь нечисть было больше похоже на дикий, временами, непристойный танец. На каждую тварь он тратил лишь один, иногда — два удара своими мечами. Не останавливаясь ни на мгновение, он пронесся, как ураган, сквозь группу нелюдей и выскочил за дольмен. Но тотчас же развернулся и бросился, ощетинившись оружием обратно в толпу.
Ивальд опоздал за рывком карела, но тут же встретился лицом с промахнувшимся по Охвену чудовищем. Сражаясь с ним, он заметил, как промчался сквозь неприятеля его товарищ, отмечая мельком, что некоторые твари падали, сраженные. Другие, скованные близким соседством с себе подобными, не могли как следует нанести удары. Одолев искусного, но медлительного «козла», норманн принял на себя мечи двух других. Пришлось ожесточенно отбиваться, лишь временами обращая внимание на мечущуюся человеческую фигуру.
«Что-то творится с парнем», — парируя удары, думал Ивальд. — «В таком темпе он долго не выдержит — сердце не справится с нагрузкой и лопнет».
Поразив в живот одного из своих соперников, он внезапно понял:
«Черт! Да он же ведет себя, как берсерк!»
В это время Охвен пошел на второй круг, словно не чувствуя усталости. Нелюди изменили тактику, оценив потери. Они попытались перестроиться, чтобы взять неистового карела в кольцо. Но попытка не увенчалась успехом — вмешался Ивальд, к тому времени справившийся со своими врагами. Из глубокого пореза на левой руке сочилась кровь, но он не замечал
«Черт!» — думал он. — «Надо вспомнить заветное слово, выводящее берсерка из транса. Да нет у него этого слова. Не был он берсерком никогда!»
Ничего другого не оставалось, как кричать вслух любые фразы, надеясь, что хоть одна из них достучится до отуманенного убийствами сознания Охвена.
— Веселый Торн! — начал он, продолжая орудовать мечом, пытаясь приблизиться к своему товарищу. — Охвен! Гломма! Гардарика! Ливвик!
Но все напрасно. Если вдруг у карела опустятся от бессилия руки, то норманн не успеет помочь. Залог их успеха — действовать рядом, прикрывая друг другу спины.
— Мама! Лес! Море! — кричал он. — Ладога!
Ему показалось, или Охвен начал действовать спокойнее, переходя из атаки в оборону?
— Охвен! Держись! Я иду к тебе!
— Отходим к скале! — прокричал тот в ответ.
Рывком, они пробились к каменной глыбе. Охвен был с головы до ног испачкан кровью, дышал тяжело, как загнанный конь, но оружие не опускал. Когда они встали плечом к плечу, наступила пауза.
От их врагов осталась только треть. Они уже не выглядели столь уверенно, как в начале поединка, но все же намерения своего не лишились.
«Людишки! К чему ваши тщетные потуги? Вам не выжить! Наступает ночь, это наше время!» — снова зазвучал в головах мерзкий дребезжащий голос.
— Ну, это мы еще посмотрим, — прошептал Ивальд и сымитировал угрожающий выпад. Стоящая перед ним тварь дернулась и напоролась на меч Охвена. Другие взревели — неизвестно, то ли вслух, то ли мысленно — и бросились в атаку. Совсем скоро все было кончено: Охвен сидел на земле, пуская кровавые пузыри и рассматривая грезившиеся ему кровавые круги, Ивальд раздирал свою рубаху, чтобы перевязать свои и Охвена раны.
Стало совсем темно. Внезапно раздался грохот, и сверкнула молния. Только вырвалась она совсем не из облаков. Напротив, зародилась она в алтаре и умчалась ослепительной вспышкой ввысь. Алтарь, расколовшись на две половины, вздыбился, как ледяной торос.
Ивальд, перевязав, как мог, себя и Охвена, подставил плечо почти полностью обессилевшему товарищу и решил двигаться к лагерю.
Они уже поднялись по карнизу наверх, как услышали размеренный топот.
— Если это бегут друиды, чтобы расквитаться с нами, то, наверно, их ждет успех, — проговорил Ивальд.
— Убегай! — сказал Охвен и потянулся за своим мечом, но вместо этого потерял устойчивость и опустился на одно колено. — Я их задержу.
Норманн только неопределенно хмыкнул в ответ, осторожно отпустил товарища и вытащил свой клинок.
— Мочи козлов! — сказал он и, вдруг, рассмеялся. Охвен, вспомнив про обычай, тоже попытался выдавить из себя смех, но не получилось.
— Смотри, брат! — сказал викинг. — Это же наши!
Им навстречу, с оголенными мечами и зажженными факелами, одновременно ступая, бежали «девочки» Веселого Торна. Лица у всех были очень суровые и исполненные решительности. Со стороны это выглядело презабавно.