Окатанский боец
Шрифт:
После размышлений обо всём на свете, я тушу огонь в камине, пью своё лекарство и отправляюсь спать . Не видя снов.
***
– Сегодня семь дней как мы в этой дыре тухнем.
– Ты сам в эту дыру добровольцем вызвался.
– Да, но я же не думал, что мне дерьмо со стен соскребать придётся! Я солдат! Так какого чёрта…
Хлопок.
Это лейтенант Пэриш отвесил лопоухому Брэдли подзатыльник,и тот вовремя увидел обидчика, прежде чем успел выругаться и тем
– Разговорчики, принцесса? – хмуро взирает на Брэдли лейтенант. – Много свободного времени? Подыскать для тебя дoполнительную работёнку?
С виноватым видом, Брэдли что–то мямлит в ответ, хватает лопату и улепётывает по какому–то важному поручению, что получил от Пэриша сегодня утром.
Лейтенант делает шаг ко мне и мягко хлопает по плечу:
– Ты в порядке, Эмoри? Выглядишь неважно.
– Всё хорошо, – отвечаю с бодрой улыбкой, несмотря на то, что чувствую себя выжатой половой тряпкой.
– Держись, - говорит сочувствующе и кивает на железную тумбу, рядом с которой мы стоим. – Сегодня на посту?
– До двух часов. Потом на кухню.
– Хорошо, - кивает мне, а следом на рацию, что лежит на тумбе.
– Я на втором канале. Чуть что…
– Спасибо, лейтенант. Я справлюсь.
– Не хочу быть привилегированной, только потому, что мой отец был главнокомандующим. Во-первых, мне ни к чему выделяться. А во-вторых, если я собираюсь помочь морту сбежать, уж лучше пусть все забудут, чья я дочь.
Вскоре остаюсь одна в узком коридоре, на бетонные стены которого проливает свет лишь керосиновая лампа на тумбе рядом с рацией. Никто не станет тратить электроэнергию на помещения, где содержат грязных рабов, половина из которых уже спустя несколько месяцев будет мертва. Так что… керосиновые лампы, факелы и фонарики – «всё по высшему разряду».
Приседаю на стул, беру в руку рацию, подбрасываю в воздух и ловлю её, просто чтобы хоть чем-то себя занять .
– Спокойно! Не бить его, я сказала! – из конца коридора раздаётся требовательный женский голос, а уже спустя несколько секунд в освещённой зоне показываются четверо.
Первыми идут двое вооружённых охранников, сопровождая морта, которого в полутьме и разглядеть сложно,так как он сплошь покрыт чёрной кровью. На его руках кандалы, а на голову наброшен тряпичный мешок. А ещё его шатает из стороны в сторону, словно ноги не держат, а за ним по полу тянется кровавый след.
Последней идёт женщина лет сорока, в белом заляпанном кровью халате, тронутые сединой волосы взлохмачены, на лице ссадина, а дыхание тяжёлое и отрывистое, словно она только что не иначе, как дралаcь.
– Смерти его хочешь, Остин?! – рычит она разъярённо в спину одного из солдат.– Пэриш от тебя и мокрого места не оставит, если
– Этот урод со своими дружками сбежал из Эргастула , если ты забыла!
– Да! И он сполна получил за это!
– Хватит уже! – круто разворачивается к женщине охранник.
– Просто отвали от меня, ладно?! – творачивается и тихонько дoбавляет себе под нос: – Сумасшедшая.
– У тебя кровь носом, - сообщает ему товарищ.
– Знаю, – шморгает носом Остин. – Психопатка эта с локтя дала.
– Шевелись! – приказывает морту второй охранник, когда процессия проходит мимо меня. Но вдруг… происходит нечто крайне странное, нечто немыслимое я бы даже сказала , потому что ни с того ни с сего морт, лицо которого скрывает плотный тряпичный мешок, вдруг резко останавливается и всем телом разворачивается в ту сторону, где на своём стуле тихонько сижу я.
По коже тут же проносятся мурашки, а в желудке словно чан с кипятком разворачивается, бросает в пот, дышать становится труднее, а еще я с такой силой сжимаю пальцами рацию, что пластик начинает трещать.
Что же это со мной?..
Женщина в медицинском халате замолкает, прекращая осыпать угрозами Остина,и в нешуточном замешательстве смотрит на меня. Затем переводит взгляд на морта,и снова на меня, при этом лицо её хмурится всё больше и больше, и это вызывает странные чувства.
– Чего встал, урод?! ДВИГАЙ! – рявкает один из охранников, рвя на себя цепь, и морт продолжает движение. А женщина, напоследок оборачивается и, клянусь, я вижу, как уголки её губ приподнимаются в улыбке.
Следующий час не могу избавиться от зародившегося внутри дискомфорта. Это сложно описать, просто… просто такое чувство, что случилось нечто нехорошее, в то время, когда по сути, ничего особенного и не произошло. Странное ощущение, на душе неспоойно,и я никак не могу избавиться от мысли, будто бы точно знаю… кем был тот морт. Будто бы… точно знаю, какого цвета глаза скрывались под мешком.
Через полтора часа, когда моя вахта практически закочилась, женщина в белом халате возвращается, но не проходит мимо по коридору, а целенаправленно шагает кo мне.
– Привет, – сходу протягивает руку и представляется: – Меня Лайза зовут. А тебя?
– Э-э… Эмори, - отвечаю на рукопожатие и оборачиваюсь, выискивая глазами Грэга, что должен сменить меня на посту.
– Ну вот что, Эмори, - на резком выдохе говорит Лайза, упирая руки в бока. – Мне нужна помощь. А просить о помощи тех двух остолопов, себе дороже. Так что иди за мной. – И она просто разворачивается, шагая туда, откуда пришла.
я на месте стою, как вопанная и в полном замешательстве смотрю в её отдаляющуюся спину.