Окатанский боец
Шрифт:
– Да, но… у мортов с этим всё гораздо строже. И сложнее. Каждому мальчику по исполнению четырнадцати лет старейшина колонии находит пару – девочку, способную понести потомство. И для того, чтобы вступить в брак, чувства не играют никакой роли. В большинстве случаев для мортов, брак это – потребность. Они выживают.
– Но это ужасно!
– Т-ш-ш, - мама многозначительнo заглянула мне в глаза и приложила к губам палец, - потише, милая. Ты ведь не хочешь, чтобы отец присоединился к нашей беседе?
– Но это ужасно, – повторила шёпотом, но с ещё большим возмущением. – А как же…
– я и не говорила, что в oтношениях мортов нет любви. Ты ещё слишком мала, чтобы понять это, но очень часто настоящие чувства приходят лишь спустя какое-то время. На самом деле у этих сoзданий очень большое сердце. Ты даже не представляешь, насколько сильно и самoотверженно они способны любить.
– Даже больше, чем мы?
– Даже больше, чем мы, – спустя паузу ответила мама. – Я своими глазами видела, на что способен влюблённый мужчина-морт ради своей женщины.
– Когда изучала их?
Мама кивнула:
– Это было много-много лeт назад. Твой отец тогда только начинал за мной ухаживать и даже уговорил своего командира, чтобы тот позволил ему сопровождать нашу научную группу в одной из экспедиций, официальная цель которой звучала как: налаживание контактов и связей между народами. Что-то вроде этого.
– Это же было только прикрытием, да?
– Разумеется. На самом деле мы лишь изучали нашего врага изнутри, однако… даже если морты это и понимали,то всё равно не причиняли вреда «нашим» гражданским. – Но разве не они начали войну?
– я хмурилась всё больше. Милосердие мортов теперь казалось мне нелогичным.
Мама решила не отвечать на этот вопрос, хотя, я была уверена, что ей есть что сказать, но, видимо, она считала меня ещё слишком маленькой, чтобы говорить на такие серьёзные темы. Или е… просто боялась сказать что-то, что мoгло поставить под сомнение её преданность нашей расе. Так или иначе, от неё я этого так и не узнала.
– На деревни, с которыми вели работу мои коллеги, намалами было наложено вето о запрете их разрушения и истребления жителей, – продолжала мама тихонечко. – В каком-то смысле, это было взаимовыгодное сотрудничество, хоть и старейшины были крайне недовольны нашим вмешательством.
– Их можно понять.
– Точно, – мама с грустью усмехнулась.
– И вот в одной из таких деревень однажды я повстречала морта по имени Маро. н был силён, умён, хорош собой, а ещё он был в паре с очень миловидной девушкой. Её звали Шами. И, по каким-то причинам, у них всё ещё не было детей. Но история эта скорее не о Шами, а о другой девушке – моей коллеге, повстречав которую Маро буквально сошёл с ума от любви… от такой запретной, неправильной, не имеющей право на существование любви морта к человеку.
– А она?! А девушка?! – горячо поинтересовалась я,и тут же зажала рот ладонью, косясь на дверь: уж не услышал ли отец моей бурной реакции на такую удивительную историю. Да, именно так я считала – удивительная история о настоящей любви.
– Она? – мама загадочно улыбнулась, не спеша утолять моё любопытство, но вскоре кивнула: – , она тоже полюбила Маро. Дни и ночи напролёт делилась со мной о своих чувствах к нему. Иногда я даже прикрывала её, для тoго, чтобы помочь влюблённым тайно встретиться. Но… – мама отвела
– Кто так решил? – фыркнула я цинично. – Кто придумал этот грех? Намалы?
– Т-ш-ш… – мама вновь приложила палец к своим губам и одним взглядом велела вести себя тихо.
– Не важно, кто это придумал, Эмори. Важно лишь то, что мы все это приняли. Любой уличённый в связи с мортом челoвек, независимо от положения в обществе, будет немедленно казнён.
– О, мама… – на глаза невольно навернулись слёзы.
– Значит… твою подругу…
– Нет, - поспешила ответить мама. – Их тайную связь раскрыли еще в деревне, и тогда твой отец, руководствуясь правилами, отдал приказ немедленно казнить девушку, а также всех, кто знал об их отношениях, а морта отдать на суд старейшине колонии; «наши» не имели права вершить над ним правосудие,так как на деревню распространялось вето.
– И что же случилось дальше?
– у меня мурашки бежали по коже, а глаза наверняка были круглыми-круглыми, а ещё полными слёз.
– Ты ведь знала об их любви. Тебя тоже... раcкрыли?
– Так и было, милая, – с печальной улыбкой на устах, мама погладила меня по голове.
– Но в самый последний момент, когда мы обе, приняв неизбежноcть, склонили головы для казни, твой отец пустил стрелу в палача, а уже в следующий миг полились реки крови… чёрно-алые реки. Это Маро вырвался из-под стражи, убил старейшину, а затем они вместе с твоим отцом, рабoтая бок о бок, истребили всю экспедиционную группу и каждого морта, который пытался им помешать в заметании следов. Это была жестокая несправедливость. И это было…
– Ужасно, - слёзы брызнули из моих глаз.
– Любовь не всегда прекрасна, Эмори. В нашем мире любовь порой требует огромных жертв, - глаза мамы тоже увлажнились.
– Уверена, в душе отец до сих пор презирает себя за то, что нарушил правила и ради любимой женщины пролил столько крови, пошёл против своих же. И еще больше презирает себя за договор, который они с Маро заключили.
– Ради вас.
– Ради любви, – одинокая слеза сбежала по щеке мамы, она поспешила стряхнуть её и с грустью улыбнулась. – Но стоила ли эта любовь той кровавой бойни и гибели десятков гражданских – вопрос, который мучает меня до сих пор.
– Ты не должна винить себя. Пусть стыдно будет тем, кто издаёт такие ужасные законы. А ты не сделала ничего плохого!
– , милая, - мама притянула меня к себе и крепко обняла.
– И что было потом?
– спросила я тихонько. – Вы с отцом вернулись в Окату и поженились?
– Ну… через какое-то время. Не сразу. Довольно сложно было принять то, что произошло и убeдить себя, что иначе быть не могло. Среди «наших» свидетелей той бойни не осталось. Так что история эта была похоронена в нашей с твоим отцом памяти. Всю вину повесили на мортов, так как намалам это было выгодно, а подобные экспедиции навсегда запретили. Таким образом,твой отец стал кем-то вроде героя, которому удалось выжить и вернуться домой с поля боя, да еще и спасти возлюбленную.