Океан Бурь. Книга вторая
Шрифт:
Вечером, как и всегда, мама пришла посмотреть на сына, поцеловала его и, проговорив: «Ну спи», ушла. А потом Володя уснул, и ему показалось, что сейчас же и проснулся, потому что появился Снежков. Володя и не заметил, как он пришел, ведь мама только что ушла. А кругом что-то все грохочет, шумит, и в фонаре над головой вспыхивают и с треском рассылаются зеленые молнии.
— Здорово полыхает! — весело крикнул Снежков.
— А что? — ничего не понимая спросонок, спросил Володя. — Это что?
— Здорово бьет, земля дрожит. Мама говорит, надо
— Мы с мамой не боимся грозы.
— Ну и правильно, чего ее бояться. Давай продолжай спать.
По наклонным стеклам фонаря бежали целые водопады, и когда вспыхивали и трескуче рассыпались молнии, то казалось, будто по стенам хлещут зеленые потоки.
— Мы как будто ныряем, — засмеялся Володя и так развел руками, словно собирался всплыть.
— Как рыбы. — Снежков тоже взмахнул руками.
— Нет, лучше, как водолазы. Или как человеки-амфибии. Такая книжка есть.
Зажглась молния, уже не такая яркая, и немного погодя прокатился гром. Гроза удалялась. Снежков зевнул.
— Давай-ка спать, все самое интересное прошло.
Он направился к двери, а в это время в сенях что-то грохнуло и со звоном покатилось по полу.
— Тайка, — догадался Володя. — Ну, конечно, у тетки припадок…
Он вслед за Снежковым выбежал в сени. Дверь в теткину комнату приоткрыта. Оттуда струился неяркий трепещущий свет. Желтенький язычок трепетал на тоненькой свечке, освещая жестяной венчик вокруг темной головы какого-то теткиного бога. Этот поблескивающий венчик с черной головой посредине показался Володе похожим на розетку с вареньем.
Посреди комнаты на коленях, припав головой к полу, распростерлась тетка. Вот она вдруг поднялась на коленях, выпрямилась, высоко вскинула руки и снова их уронила. Казалось, она барахтается в темной воде и все старается вырваться, всплыть на чистый воздух и не может. При этом она что-то нашептывает и всхлипывает, как будто захлебывается…
Потревоженная шумом, вышла Елена Карповна в белом длинном халате, большая и грозная. «Вот сейчас начнется настоящая гроза», — подумал Володя. Но, включив в сенях свет, Еления прошла в теткину комнату и там тоже щелкнула выключателем. После этого загудела, но совсем не грозно, а как бы даже сочувственно:
— Ну что ты все дуришь, божья лампадка. Все к попам бегаешь. Да вставай, вставай, будет тебе народ-то смешить. — Она подняла тетку, подвела к постели и приказала Тае: — Дай воды. Испугалась?
— Нет. — Тая удивленно взглянула на Елену Карповну. Уж если что ее испугало, так это сама Еления, ее неожиданное вторжение и совсем уж неожиданное сочувствие: — Это с ней часто случается. А как гроза, так уж обязательно…
— Лечиться надо, а не к попам бегать. — Дунув на свечку, Елена Карповна пригрозила: — Я вот за нее возьмусь.
Нисколько не испугавшись этой угрозы, Тая переглянулась с Володей и осторожно улыбнулась одними глазами. Он сочувственно ей подмигнул. Вспомнил, как совсем недавно Елена Карповна «бралась» за него. Хватка железная, не вывернешься.
Заметила
— Балерина… — прошептала она на всю комнату, пугая Таю неожиданной своей лаской. Но тут же снова пригрозила, и теперь уже ободряюще: — Возьмусь я за вас…
И вышла, прямая и неприступная, ни на кого не поглядев.
Вернувшись в свою комнату, Снежков рассказал все это Валентине Владимировне.
— Золотая старуха! — с каким-то особенно радостным удовлетворением сказал он. — Настоящий человек!
— Да. Я вначале ее боялась, а потом поняла: она очень добрая. Но только, как это объяснить тебе, доброта у нее дорогая. Много она за нее требует.
— Это и отлично! — радовался Снежков.
— Да, конечно. Только не всякий это выдержит, доброту-то эту. Она требует от человека полной преданности своему делу. А главным делом она считает искусство.
Узнав, как Елена Карповна вдруг приласкала Таю, Валентина Владимировна заметила:
— Значит, она и Таю включила в свою коллекцию.
— В какую коллекцию?
— Ты видал ее музей? Ну вот. Туда попадают только настоящие изделия мастеров. Только настоящее и самое прекрасное. Вот Володю она давно уже включила за то, что он внук Великого Мастера и сам хочет стать мастером. И тебя тоже, я это сразу заметила. Теперь и Тая туда попала.
— И ты?
— Нет. — Валентина Владимировна засмеялась. — Вы все у нее в тайной комнате. Под стеклом. А я в той, где она сама живет. Я не произведение искусства, а просто обиходная вещь.
— Ну, это мы еще посмотрим!
— Спорить с ней и не берись.
— А себя она кем считает?
— Вот уж не знаю. В театре ее очень ценят как замечательного мастера по росписи тканей. Ее в Москву переманить пытались. Не поехала… Открой окно.
Гроза пронеслась. Город, начисто умытый весь, — от крыш до панелей и мостовых, до самого последнего листочка в садах и скверах, дышал чистейшим и тоже начисто промытым воздухом.
— Золотая старуха, — повторил Снежков, сидя на подоконнике.
— Надо спать, а то завтра меня не поднимешь. И совсем не надо было будить Володю.
— Он сам проснулся, Я думал, как бы он не испугался…
Сонным голосом Валентина Владимировна проговорила:
— Ты сам скорее испугаешься, чем он…
— Золотой парень, — с удовольствием проговорил Снежков, но Валентина Владимировна уже спала. До него донеслось только ее ровное дыхание. «Любимая сестра Валя, — подумал он, — вот мы и отыскали друг друга. Как это хорошо получилось!»
А «золотой парень» лежал в своей постели и думал, отчего это люди долго вырастают. Подарили человеку отличное охотничье ружье, но воспользоваться им он сможет еще не скоро. Когда вырастет. То же самое и с моторной лодкой. За руль дадут подержаться, вот и все. Хоть бы немного подрасти!