Океан: Черные крылья печали
Шрифт:
Леопольдо потянул носом воздух. Запах еще не совсем остывшего от дневного жара асфальта смешался с ароматами цветов, росших на клумбах под домом и в горшках на балконах, создавая тем самым что-то новое, странную смесь искусственного и натурального, мертвого и живого.
Мобильник в кармане Леопольдо снова ожил. Леопольдо направился к машине, припаркованной в двух десятках метров от дома, где жили родители, на ходу доставая из штанов мобильник.
– Привет, amore mio [36] . Прости, что не ответил раньше, только что вышел от родителей.
36
Моя
– Привет, милый. Хотела узнать, ждать тебя или взять такси?
– Конечно, ждать. Через пятнадцать минут буду у тебя.
– Тогда жду, Лео. Натали собирается ложиться спать, поэтому я тебя подожду возле подъезда.
– Хорошо, милая. Я скоро буду, не скучай.
– Постараюсь, – Леопольдо почувствовал, как на губах Ангелики расцвела улыбка. – Жду.
Из динамика понеслись короткие гудки.
Леопольдо нажал пальцем на клавишу "отбой", вернул мобильник в карман, отключил сигнализацию машины, после чего забрался в салон и завел двигатель. Несколько мгновений спустя он уже летел сквозь ночь по дорогам спящего Ареццо.
Глава 3
Они лежали на кровати, тревожимые лишь слабым светом ночника. На улице было темно и безлюдно. Городок словно вымер, спал, укрывшись плотным, украшенным миллионами сияющих звезд саваном ночи. Шуршание ветерка среди деревьев и в клумбах среди роз и магнолий было сродни блужданию привидений – таким же тихим и унылым. Рычание автомобильного двигателя, нет-нет да тревожившего ночь, казалось чем-то неестественным, даже чужим, абсурдным, среди глухой и глубокой тишины ночи, царящей за окном.
Леопольдо лежал на боку, подложив руку под голову. Взгляд усталым странником блуждал по лицу и телу Ангелики: тонкие полуарки черных бровей, прямой небольшой нос, лепестки тонких губ – алых и чуть влажных, средней длины волосы, словно стыдливо прикрывшие обнаженные узкие плечи. Взгляд Леопольдо спустился ниже и замер на груди Ангелики. Маленькие пятна сосков на мгновение привлекли его внимание, задержали на себе взгляд, отпустили. Взгляд устремился дальше, к плоскому животу девушки, плоскому не от природы, а от частых походов в фитнес-клуб. Леопольдо нравилась фигура Ангелики. Кто-то назвал бы фигуру девушки чуть худощавой, кто-то спортивной. Для Леопольдо же она была идеальной. Он восхищался ею и в то же время не понимал причины необходимости для Ангелики посещать фитнес-клуб и следить за питанием. Здоровый образ жизни для Леопольдо, как и для многих его соотечественников, был чем-то ненормальным, не способствующим дольче вите, наоборот, усложняющим жизнь, а поэтому ненужным. А вот Ангелика была не такой. Она верила в здоровый образ жизни, была вегетарианкой и два раза в неделю посещала фитнес-клуб. Леопольдо этого не понимал, но принял, смирился, уважая желания и устремления девушки. Для него было хорошо уже то, что Ангелика не навязывала ему свой непонятный для него здоровый образ жизни.
Леопольдо вернулся взглядом к лицу Ангелики. Глаза девушки были закрыты, она казалась спящей. Грудь поднималась и опускалась в бессмысленной попытке нагнать дыхание – тихое, неспешное, умиротворенное. Казалось бы, не спешит никуда, а поспеть за ним все равно невозможно.
Леопольдо улыбнулся, склонился над девушкой и обдул ее лицо воздухом, будто проверяя, спит Ангелика или только притворяется. По его предположениям, притворяется. Вряд ли бы она успела заснуть за те три минуты, пробежавших с того времени, как она вышла из ванной комнаты.
Предположения Леопольдо оказались верны: Ангелика улыбнулась, но глаза не открыла. Тогда Леопольдо наклонил голову, обхватил губами один из сосков девушки, лизнул языком, будто пробовал на вкус нектар, и видимо ему было мало этого нектара, так как он коснулся зубами соска и укусил, не больно, но ощутимо.
Глаза Ангелики
Ангелика пискнула, должно быть от возмущения и даже ударила Леопольдо ладонью по ягодицам, но затем, будто капитулируя, обняла его и ответила на поцелуй своим, не менее горячим. Сердца столкнулись, словно машины, вспыхнули, как сверхновая, и в груди обоих полыхнуло огнем страсти.
На секунду их губы разъединились, чтобы дать возможность легким наполниться воздухом, а затем снова соединились. Рука Леопольдо зарылась девушке в волосы, сжала их, потянула за собой, отпустила, словно испугавшись страстного порыва, но наказания не последовало, будто обрадовалась, метнулась вниз и накрыла грудь. Ладонь ощущала нежность кожи на груди девушки, чувствовала каким твердым стал сосок, словно жизненным соком налился. В то время как губы Леопольдо снимали божественный нектар с губ Ангелики, его ладонь наслаждалась бархатом кожи ее груди: гладила ее, сдавливала, игралась с соском, с одним, затем переместилась ко второму, словно дитяте, забытому, но к счастью не брошенному.
Страсть охватила обоих. Леопольдо оставил в покое губы девушки, спустился ниже и начал покрывать поцелуями ее шею, но и этого ему видать оказалось мало, а может, просто губы зажили собственной жизнью: невидимая дорожка из горячих следов, остававшихся после поцелуев губ Леопольдо, протянулась от шеи Ангелики к ее груди. Воздух вздрогнул, когда из груди девушки вырвался стон, тишина растаяла, как лед на солнце. Дыхание девушки, казалось, могло обжечь, настолько горячим оно было, как лава из вулкана рвалось оно из ее приоткрытого ротика навстречу испуганному неожиданным вторжением окружающему миру.
Дорожка из поцелуев потянулась дальше, ладони Леопольдо накрыли груди Ангелики, сжали их, ослабили хватку, снова сжали, будто играли или… нет, все никак не могли насладиться нежностью девичьей кожи. Но вот они как будто вспомнили, что кожа есть у девушки не только на груди, оставили груди, спустились к бокам, поднялись к животику, устремились вдогонку за губами, упрямыми и непослушными, целующими в эти минуты бедра девушки.
Если бы Леопольдо не был столь увлечен, поднял голову и посмотрел на лицо Ангелики, то заметил бы, как ее губы поджались, словно в предвкушении, увидел бы, как подрагивают ее глаза под закрытыми веками, как танцуют ресницы, как то и дело расширяются ноздри, наполняются воздухом, словно паруса ветром. Но Леопольдо ничего этого не видел. Его губы нашли новую "жертву" – тонкую полоску волосков, проступающих под полупрозрачными трусиками. Но целовать ткань не одно и то же, что целовать нежную, сладкую, молодую женскую кожу. Нет! Совсем не одно и то же. Это все равно, что целовать небесную лазурь после того, как поцеловал землю во время дождя.
Влекомый ощущениями неестественности, Леопольдо положил руки Ангелике на трусики, замешкался на мгновение, затем рывком стянул их с девичьего тела и бросил на цветистый ковер на полу. Руки вернулись к телу Ангелики, волнующему и влекущему, скользнули по бедрам, талии, животу. Губы накрыли заветную полоску у девушки на лобке. Нос втянул воздух, насыщенный запахами юного тела. Язык пробежался по волоскам, коснулся половых губ и прижался к заветной горошине. Леопольдо ощутил, как под его языком задрожало тело Ангелики, комната наполнилась стонами и придыханиями, остатки тишины выскользнули в приоткрытое окно и затерялись в ночи.