Океан и кораблик
Шрифт:
Я присела к ней на кровать.
– Лена, милая, что-нибудь случилось?
– Ничего никогда не случается!
– всхлипнула Лена и, уткнувшись мокрым лицом мне в плечо, заплакала еще пуще.
– Ленка влюблена в боцмана,- пояснила Миэль. Она тоже не спала.
– В Харитона?
– Ну да! А он никакого внимания на Ленку не обращает. За ним же Лариса бегает.
– Чепуха, она ведь замужем,- резко возразила я.
– Ну и что? Ей не впервой. С кем она только не путалась! Она и не скрывает. Говорит: мой
– Ух, какая она подлая!..- с ожесточением выпалила Лена.- Иннокентий Сергеевич ведь не изменяет ей, это тоже все знают, зачем же она...
– Почему у вас все обо всех знают?
– с горечью спросила я.
– Маленький городок, это же не Москва,- вразумительно пояснила Миэль.А про Ларису как не знать, если она сама про себя всем рассказывает. Словно гордится этим или хочет, чтоб сплетня непременно до всех ушей дошла.
– Я вам еще не сказала, девочки,- нерешительно начала Лена Ломако,ведь я... я зачислилась матросом на "Ассоль".
– На "Ассоль"?! Из-за Харитона пойдешь в океан на таком дохлом суденышке?
– всплеснула руками Миэль.
– Не только из-за Харитона,- живо опровергла Лена,- мне давно хотелось в плавание. Знаешь, как там зарабатывают?..
– А Костик с кем останется? Один?
– строго спросила я.
– Есть одна хорошая старушка... Одинокая. Она домработницей раньше была. Федосья Ивановна. Пенсию она получает, а комнаты своей нет. Она поживет у нас и будет Костику заместо бабушки. И за Миэль посмотрит...
– Лена, за что ты так любишь Харитона?
– спросила я, помолчав.- Хотя разве кто знает, почему он любит...
Лена задумалась.
– Он такой красивый, сильный, хозяйственный. Я так бы хотела стать его женой!
– Что значит хозяйственный?
– с недоумением переспросила я. Никогда в жизни не слышала, чтоб любили за то, что хозяйственный. Но Лене, видно, нравилось в любимом именно это качество.
– Будешь за ним как за каменной стеной,- разъяснила она и снова всхлипнула.
Мне стало скучно.
– Ложитесь-ка спать, девочки,- посоветовала я и легла в свою постель, порядком замерзнув.
– Завтра воскресенье,- напомнила Миэль, но тоже улеглась. Лена и Миэль уже заснули, а я лежала, открыв глаза, и думала о Москве.
За окном капал дождь и шумел океан, разбивая о каменный берег мощные волны. Океан здесь шумел день и ночь. Скоро закончат строительство мола, и Бакланы будут хоть немножко защищены от океана. Зачем я приехала сюда? Почему не захотела остаться под Москвой? Нет, зачем-то мне понадобилось ехать на Камчатку! Как меня Августина уговаривала не ехать сюда. Но я не послушалась... Мне хотелось плакать. До чего плохо, до чего одиноко. Если бы я только могла сейчас очутиться дома, на Комсомольском проспекте. Вместе с дорогой своей мамой Августиной. Если бы папа не умер. Отец мой, родной, любимый отец, зачем ты ушел так
* * *
А на следующее утро, только мы позавтракали, за мной пришел дядя Михаил. Его привели Иноккентий и Юра.
Он стоял и, доверчиво улыбаясь, смотрел на меня, высокий, худой, сутулый старик с морщинистым узким лицом и добрыми светло-серыми глазами. Густые седые волосы растрепались от ветра. Он не носил шляпы. Если бы мойотец дожил до старости, он был бы в точности такой.
Дядя Михаил сразу узнал меня по сходству с его младшим братом.
– Вылитый Саша, когда ему было восемнадцать лет!
– воскликнул он растроганно и грустно. Мы обнялись и трижды расцеловались.
– Я похожа на папу,- сказала я, не выпуская его руки.
– Так я и не повидал своего племянника. Сорок лет никуда не выезжал с Камчатки. Больше сорока. Ну что ж, бери свои вещи и пойдем к нам.
– Но, дядя, я бы хотела остаться здесь до отъезда... Ты познакомься с моими друзьями: Лена, Миэль и Костик. Они несовершеннолетние, понимаешь...
Дядя пожал каждому руку. Они во все глаза смотрели на доктора Петрова.
– Не уходи, Марфенька!
– взмолился Костик.- Как уйдешь, опять будут всякие боцманы с водкой приходить.
– Видите,- сказала я. Лена и Миэль только сопели. Может быть, они-то предпочли бы взамен меня боцманов, хотя бы и с водкой?
Тогда вмешался Иннокентий:
– Даю слово каждый вечер заглядывать к твоим друзьям. Никто с водкой сюда больше не придет. А сейчас, Марфенька, тебе надо идти. Не лишай дедушку удовольствия наговориться с тобой. Ведь "Ассоль" скоро выйдет в море, и вы опять расстанетесь надолго.
– Вы обещаете, Иннокентий Сергеевич?..- Я нерешительно взглянула на Костика и Миэль. Их мне было особенно жаль.
– Я же дал слово. Буду заботиться о своих несовершеннолетних соседях.
– Марфенька будет нас навещать,- успокоила Костика Лена Ломако. Она была как на иголках. Ей очень хотелось, чтоб я ушла. Может, она жалела, что я заменила Нину Ермакову с ее моряками, которые теперь и глаз не казали?
– Костик будет приходить к тебе вместе с Юрой. Смогут и переночевать остаться,- продолжал Иннокентий. И это решило дело.
Я быстро собрала вещи, расцеловала Костика, Миэль, Лену. Иннокентий взял у меня чемоданы.
Улица была залита солнцем. Омытое вчерашним дождем небо безмятежно синело. Перед домом стояла "Волга". Шофер, молодой коряк, улыбаясь, открыл нам дверцу. Юра прижался к отцу. Они стояли у подъезда. Проводить меня выскочила и Лариса.
– Какая ты скрытная,- упрекнула она меня,- я только сегодня узнала, что ты внучка Михаила Михайловича... Здравствуйте, доктор, вот у вас будет наконец действительно родная внучка. А то всю жизнь возитесь с чужими людьми.
– Поезжай, Долган...- попросил Иннокентий.