Океан уходит, океан приходит
Шрифт:
От того, чем ее насильно пичкали, все время тошнило и хотелось спать. Пускай. И к самому худшему человек привыкает. Приходили все новые «инструктора», что пытались то уговорами, то угрозами, то рукоприкладством, убедить ее «сотрудничать». Она смеялась им в лицо и посылала куда подальше. Иногда они оставляли ее на сутки без еды или питья, иногда притаскивали в комнату с большим экраном, заставляли смотреть непонятные ролики, где парни и девушки в бежевых костюмах бегали, колдовали над какими-то приборами в лабораториях, маршировали. И все, бодро улыбаясь улыбками дебилов, или, наоборот, старательно нагнетая важность и солидность, рассуждали, как это расчудесно - быть в рядах здоровой молодежи Сьюма.
Кимми
Но однажды к ней в комнату вошла та самая сотрудница, что присутствовала при ее первом «осмотре».
– Я вижу, ты все никак не смиришься, - начала она, держась на безопасном расстоянии.
– Ради чего? Никто никогда не придет за тобой, мы закрыли все порталы. Да, девочка, мы хорошо изучили вас, и мы знаем, как с вами бороться. Что глазами сверкаешь? Все вы - просто отбросы общества, ваши мозги отравлены веществами… Вы должны быть благодарны за то, что мы пытаемся сделать из вас людей… Что, скучаешь по своим так называемым путешествиям? Можешь не отвечать. Я работаю в центре уже пятнадцать лет и наслушалась вашего бреда вдоволь. Сиреневое небо, прогулки по облакам, рогатые лошади… Ваш мозг настолько извращен, что даже будучи очищенными, вы продолжаете видеть это… Вам нравится ваша исключительность, вы считаете себя особенными, не так ли? Но нет, вы просто помеха здоровому обществу. И ты - всего лишь трудный случай, не больше. Не думай, что мы будем вечно нянчиться с тобой. Если ты не хочешь пойти нам навстречу, что же… У нас есть способы уломать даже таких, как ты, но стоит ли нам тратить силы и нервы? Ты не из детей Сьюма, и если ты сама не хочешь спасти себя, мы… просто избавимся от ненужной помехи.
– Я хочу домой, - вырвалось у Кимми. Она не хотела говорить этого, да еще таким тоном, почти умоляющим. Нельзя показать им, что почти сломалась, нельзя. Она не простит себе этого.
– О, я вижу, что нам удалось до тебя достучаться? Приятно слышать. Но давай условимся раз и навсегда: ты никогда, запомни, никогда не вернешься в свой мир. Ты никогда не выйдешь отсюда, если не сумеешь пройти реабилитацию. Не вздумай врать, девочка, не вздумай симулировать! Эти странники всегда считают нас за идиотов… Уж здесь за годы работы научились отличать правду от лжи. Не думай, что если вдруг ты станешь такой смирной и покладистой, это спасет тебя. Либо ты будешь верна Сьюму всей душой, либо…
– Пошла на… - отчаянно прошептала Кимми.
– На самом деле за твой нрав тебя давно было пора отправить туда, куда мы отправляем все… помехи. Но я вижу, что ты уже сдуваешься, недолго осталось. Операция по корректировке сознания - сейчас крайне редко удается ее выполнить, а ведь нам нужно провести демонстрацию для будущих сотрудников Центра. Ты будешь следующей, пусть все видят, что мы обладаем достаточной квалификацией, чтобы сделать людей даже из таких, как ты… Главное, не сильно затягивай с этим, девочка… Я велю, чтобы тобой занимались усерднее. Я вижу, у тебя высокий болевой порог, а инстинкт самосохранения атрофирован, но даже ты сломаешься, рано или поздно. Я даю тебе время, время, но не вечность!
Она развернулась, чтобы уйти, уже на выходе обернулась.
– Если ты надеешься на свою подругу, то зря. Она могла бы быть полезной Верхнему отряду, но она была так же глупа, как и ты. Мы умеем быстро устранять помехи, запомни
– Пошла на хуй!
– раздалось ей вслед.
Но звучало это жалко и вовсе не так уверенно, как раньше.
Нет, эта старая сука просто блефует, хочет, чтобы она отчаялась и поскорее стала этаким овощем, вот и все. А она таким не будет, она будет бойцом до последнего…
Но почему-то после этого разговора Кимми совершенно потеряла всякую волю к сопротивлению. Она больше не была Рыжим Варваром, лишь испуганной девчонкой, которой хотелось домой. Она в первый раз разревелась по-настоящему, и это было не остановить, даже зная, что за ней наблюдают и радуются, что вот, и эту доломали. А ей… все равно?
Ее по-прежнему регулярно осматривали, изучали, будто она мышь лабораторная, а Кимми уже было без разницы. Она спокойно реагировала на иглу со снотворным. Иногда она думала: этот хрен в халате отвернулся, а у нее в кои-то веки свободны руки, может, врезать ему? Воткнуть проклятый шприц ему в шею, может, у нее получится добежать до выхода… И тут же останавливала себя: а смысл? Чтобы опять остаться без воды, избитой, с руками, закрученными за спину? Никакого смысла. И нет у нее больше сил на такие подвиги. Они хотят, чтобы она заснула, так почему нет. Должно быть, сейчас ночь. Тут всегда горит свет, не понять, ночь ли, день ли. Сколько она тут - неделю, две, месяц, вечность? И это жуткое освещение - то самое, что делает кожу какой-то сероватой, как у мертвеца… А кто она? Мертвец и есть. Лучше уж закрыть глаза, не видеть всего этого.
Лишь во снах она еще помнит, кто она такая. Там она снова встречает друзей. Братишка, который почти всегда молчит, а если и говорит что-то, то всегда не в тему, но вот с Налией они постоянно находят общий язык. Они больше похожи на брата с сестрой, чем Кимми с ним. Они сидят рядом, две темноволосые головы склонились друг к другу, слушают вместе песню на плеере. Оба хором заявляют: «ты такое не любишь», когда она спрашивает, что это у них там. Надо все-таки выждать момент, сцапать наушник, а потом снова высмеять их, опять, наверное, слушают свое «Безумие во тьме»… На редкость паршивая группа, и неважно, что Налии нравится их симпатичный, но абсолютно безмозглый бас-гитарист.
– А можно, я возьму твой шампунь?
– Эсси выглядывает из ванной. Столько времени они зависают вместе, а все равно спрашивает разрешения. Аристократичное воспитание, чтоб его. Правда, порой этот потомок графского рода выражается так, что местная шпана просто курит в сторонке. Просто какой-то парадокс, а не человек, взять хоть эти его сигареты, от которых у любого бы легкие иссохли… А вот ее он халат нацепил без спросу, умора, и ему он гораздо больше к лицу. Хотя ему все к лицу… Почему это чудовище так прекрасно, даже сейчас, в таком домашнем виде, с мокрой головой, с недосмытой маской? Она никак не может привыкнуть, каждый раз смотрит на него и невольно замирает.
– Киим?
– Эсси смотрит ласково и озадаченно. Еще бы, она стоит, таращится на него и молчит.
– Конечно, - отзывается она.
– Не надо спрашивать…
– Добрый вечер, молодняк!
– Кэй внезапно возникает на холодильнике.
– Не желаю слушать, что вы там собирались делать сегодня, все живо все бросили и слушаем меня! Вы, напомню, странники, и это очень крутая привилегия, поэтому… Принцесса, вытирайтесь и присоединяйтесь к нам! Налия, я надеюсь, ты не прячешь в комнате свое очередное волосатое увлечение? Ты… как там тебя… ты просто сиди и слушай! Сегодня вечером нам срочно нужно освоить такую полезную штуку, как поиск порталов. Зачем? Да какая разница, старина Кэй сказал надо, значит, надо! Что значит «ты не даешь нам путешествовать одним»? Что значит «ты нас никуда не пускаешь?» А куда вас таких выпустишь? Вот что за люди, не понимаю, ноют, вопросы задают, неужели вы не осознаёте, как вам повезло родиться странниками? Заполучить в проводники меня? Да об этом все мечтают, сотни молодых лоботрясов убили бы за такое!