Океанский патруль. Том 1. Аскольдовцы
Шрифт:
– Лангбенау был чистоплюй, – заметил Нишец. – Если бы не стал бриться, то и не подлез бы под пулю. Что касается меня, то я привык бриться один раз в неделю…
– Ну что, председатель? Екает у тебя селезенка? Это тебе, брат, не рыбу ловить…
Бывший председатель рыболовецкого колхоза «Северная заря» лежал в глубоком сугробе рядом с лейтенантом Ярцевым. Левашев был мобилизован вскоре после встречи с Рябининой, когда она ездила осматривать шхуну; это была его первая разведка, и
Ярцев тихо сказал:
– Вот что, Левашев: «языка» так и так доставать надо. Ты останешься здесь, а я пойду вперед…
Запахнув полы маскировочного халата, лейтенант встал и пошел по тропинке. Лунный свет, косо падавший из-за гребня высокой сопки, накладывал на снег длинные тени. Около одной немецкой землянки Ярцев остановился, немного подумал и толкнул дверь. Несколько гитлеровцев, замотав головы, как старухи, в дамские шали, сидели возле лампы, играли в карты.
– Ну, чего встал! – огрызнулся один егерь, подозрительно оглядев стоявшего на пороге человека в белом одеянии. – Или входи, или закрой дверь, а то дует…
«Девять человек, – быстро подсчитал Ярцев и, заметив на коленях у немцев заряженные автоматы, закрыл дверь. – Пожалуй, одному не справиться, – думал он. – Вот бы сержанта Никонова сюда… Тот любил грохот!..»
Лейтенант прислушался: откуда-то доносились музыка и пение: наверное, егеря заводили патефон. Но других землянок не было видно – все они, глубоко занесенные снегом, походили в темноте на большие сугробы.
У встречного солдата он спросил:
– В каком это взводе опять веселятся?
Егерь махнул рукой куда-то вправо:
– А это, как всегда, в тринадцатом взводе.
Лейтенант уже хотел скрутить гитлеровца, но в этот момент где-то хлопнула дверь, и егерь в одном мундирчике побежал к видневшейся невдалеке будке уборной. «Надо же было ему сейчас хватиться», – выругался в душе Ярцев и весело сказал:
– Да, тринадцатый взвод весельем славится. Там всегда балаган, только ярмарки не хватает!
– Верно, – рассмеялся егерь и пошел своим путем.
«Ну ладно, иди, – подумал Ярцев, – тебе, брат, повезло».
В конце тропинки показались две фигуры в шинелях. Один гитлеровец с погонами офицера говорил что-то. До слуха лейтенанта донесся обрывок фразы:
– …И зачем вам надо было, ефрейтор, ввязываться в эту драку с финнами?
План созрел в голове Ярцева мгновенно. Он подошел к офицеру и, вскинув руку к виску, сказал:
– Господин обер-лейтенант, около спуска к реке мной замечен один подозрительный человек – по-видимому, русский разведчик или перебежчик.
– Почему вы его не задержали? – спросил Вульцергубер.
– При мне нет оружия, – ответил Ярцев, нащупав под балахоном ледяное дуло автомата.
– Пойдемте, – отрывисто приказал офицер. – А вы, Нишец, тоже идите с нами…
Шагах в сорока от того сугроба, за которым лежал Левашев, лейтенант сшиб командира
– Стреляй! – крикнул лейтенант Левашеву. – Все равно шум поднимется.
Солдат выпустил вслед удирающему гитлеровцу короткую очередь с колена. Ефрейтор упал, снова побежал.
– Черт с ним! – сказал Ярцев, заламывая руки гитлеровского офицера за спину. – Несем этого!..
В неверном свете ракет, выпущенных немцами, они спустились к реке, с грозным ревом бежавшей к океану. С одного берега на другой был перекинут старинный семужий закол. По верхушкам бревен, едва торчавшим над вспененной водой, они прошли сами и провели пленного.
Вульцергубер всю дорогу хмуро молчал и только на пути к штабу спросил:
– Вы когда-нибудь жили в Берлине?
– Нет, – ответил Ярцев, – я все время жил в Новгороде.
– Но у вас чисто столичный выговор.
– Неужели? – удивился Ярцев и рассмеялся.
А Левашев еще долго не мог успокоиться. Даже укладываясь спать, он продолжал переживать случившееся:
– Вижу, идете спокойно так. Думаю: что за черт? А рядом немцы… И как это вам удалось?
– Как да как! – пробормотал сквозь сон Ярцев. – Повоюешь с мое, тогда узнаешь как…
– Тебя, Пауль, теперь разжалуют, – сказал Брамайер.
Ефрейтор Нишец потрогал окровавленное ухо. «И везет же мне, – вяло подумал он, – тогда на кордоне ушел от смерти, и сейчас целая очередь из автомата мимо прошла, вот только ухо задела».
– Наверно, разжалуют, – равнодушно согласился он, кладя руки себе на колени, чтобы смирить их дрожь: никогда еще не бегал так, как пришлось бежать сегодня!..
– Бросил своего офицера, – продолжал Брамайер, – конечно, за это не пощадят. И без тебя есть много бывалых солдат, которые могут стать ефрейторами. Притом ты не член национал-социалистской партии. Вот если бы ты решил вступить в наши ряды, тебя, может быть, и не стали бы понижать в звании!
– Поздно уже, – отмахнулся Нишец, и было непонятно, что он хотел этим сказать: или поздно вступать в партию, или пора спать?..
Он стал стягивать с себя сапоги, уныло осматривая ряды нар, на которых лежали егеря его отделения.
– Томас, – позвал Нишец, – ты что не спишь?
– Думаю, господин ефрейтор.
– О чем же ты думаешь?
– Да все о том же… Вчера русский снайпер убил Фрица Лангбенау. А я лежу как раз на его месте!
– Ладно, – сказал ефрейтор, снова потрогав ухо, – завтра нам должны прислать вместо Лангбенау другого солдата. Так я положу его на твое место… А сейчас спи…