Океанский патруль. Том 1. Аскольдовцы
Шрифт:
В каюте Ирина Павловна переоделась. Натянула на себя кожаные рыбацкие штаны – пуксы, обулась в громоздкие бахилы. Сырая, но уютная зюйдвестка привычно обхватила лоб, прикрыла затылок от водяных брызг, тяжело обвисла на покатых плечах.
На верхней палубе заканчивались последние приготовления к кольцеванию рыбы. Сыновья Антипа Денисовича выстроились в ряд, передавая из рук в руки по конвейеру ведра с забортной водой, наполняя ею большой чугунный чан. Рая Галанина раскладывала по возрасту рыбьи «паспорта» – тонкие, посеребренные пластинки
И едва кошель трала раскрылся, как из него стремительным потоком хлынула рыба. Сначала всем показалось, что пошел крупный серебряный дождь, и когда Ирина Павловна опомнилась, то уже стояла по колено в живом сверкающем сугробе.
Теперь была дорога каждая минута.
– Быстрее, быстрее! – крикнула она. – Торопитесь, пока рыба не заснула. Отбирайте самых сильных и резвых!
И, схватив громадную, рвущуюся из рук рыбину, Ирина Павловна бросила ее в чан с водой. Рыба, сверкнув чешуей, плюхнулась в воду и, сразу почувствовав себя дома, сделала свободный широкий круг.
Скоро было отобрано несколько экземпляров для кольцевания. Матросы, орудуя деревянными лопатами, сгребли остальную рыбу за борт, оставив себе на обед только одного оранжевого окуня.
Поднятый с океанских глубин, окунь нелепо раздулся, точно взорвался изнутри, а его глаза выскочили наружу двумя большими шарами величиной с электрическую лампочку.
Все разошлись по своим местам, чтобы приступить к кольцеванию.
– Вот с этого красавца и начнем, – сказала Ирина Павловна, вынимая из чана мраморно-серого самца с большим матовым брюхом.
«Красавца» разложили на измерительной доске, и Рая Галанина ловко выдернула из его спины три чешуинки.
– Юра, – сказала она Стадухину, – принимай первую чешую, ставь номер метки – 5318.
Стадухин, засев за рыбную документацию, аккуратно вписал в отдельную клеточку возраст, размеры, пол, внешние признаки, номер паспорта и сюда же вложил между страницами чешую…
Термометр показывал минус двадцать один градус. Девушка терпеливо прилаживала к жабрам рыбы металлическую пластинку метки. Самец жадно глотал воздух широко раскрытым ртом.
– Ничего, потерпи, – приговаривала Рая. – Ты будешь жить еще долго, потом тебя поймают рыбаки, увидят твой паспорт и привезут к нам в институт. А мы узнаем, чем ты занимался все эти годы, где плавал, что кушал, с кем водил знакомство… Готово! – крикнула Рая, щелкнув щипцами.
Метка плотно сидела на жаберной крышке. Теперь можно было пускать рыбу в длительное плавание.
Ирина Павловна перегнулась за борт и отпустила меченого самца в море. Вильнув хвостом, он быстро исчез в темной глубине.
Оторвав взгляд от пучины, Рябинина машинально пробежала глазами вдоль кромки горизонта.
Короткий полярный день угасал. Далекие тучи ложились к вечеру отдыхать на воду, и мгла нависала над морем.
Вдруг какая-то тень скользнула
Прошла еще одна минута, и вдали, среди лезущих друг на друга волн, обрисовался неясный контур судна. Оцепенев от неожиданности, Ирина Павловна следила за кораблем, пока не увидела, как от его палубы оторвались длинные щупальца орудий и поползли по горизонту.
– Штурман, – крикнула она.
– Вижу, – отозвался Малявко; осматривая неизвестный корабль, он бледнел все больше и больше. – Рейдер «Людендорф» – вот что это! – ответил он, опуская бинокль.
Все молчали. Антон Денисович сосал свою носогрейку и поплевывал за борт. В чане весело плескалась рыба.
Галанина, продолжая перебирать метки, машинально спросила:
– Ирина Павловна, а дальше?..
Уставив орудия на шхуну, рейдер несколько минут шел на параллельном курсе, точно демонстрируя перед людьми свою броневую мощь и сокрушающую силу залпа, заложенную в орудийных стволах.
Весь его страшный и сложный механизм находился в непрестанном движении: вращались дальномерные башни, растворялись веера торпедных аппаратов, и орудия нетерпеливо вздрагивали, заранее приговаривая экспедицию к гибели.
Безмолвный поединок прекратился, когда на мачту рейдера взлетели три комочка и расцвели разноцветными флагами международного свода сигналов.
– Приказывают остановиться, – прочел сигнал штурман, – и лечь в дрейф.
– Нет, не останавливаться, – сказала Ирина Павловна.
– Я не до конца расшифровал сигнал, – медленно произнес Малявко и начал протирать линзы бинокля. – Дело в том, что…
– Ну?.. Что?
– …Он означает: «В противном случае перехожу к активным действиям…»
– Голодный волк и клюкве рад! – Сорокоумов снова сплюнул за борт.
Тупая, ноющая боль обожгла пальцы. Ирина Павловна только сейчас заметила, что держит руки на морозе голыми. Она натянула рукавицы и упрямо повторила:
– Продолжать движение!..
Длинные языки пламени вдруг вырвались из носовой башни «Людендорфа». И не успели они еще погаснуть, как три водяных столба с грохотом выросли перед шхуной, едва не задев бушприта.
– Стреляют, – сдавленным шепотом проговорила Галанина.
– Спокойно! – предупредил штурман. – Это еще не стреляют, а только дают понять, что если не остановимся, то будут стрелять.
– Эх, где наши головы не пропадали! – махнул рукой Сорокоумов и, выбив пепел из своей фарфоровой носогрейки, направился к мостику. – Смерть, дочка, – сказал он Рябининой, – не все берет, свое только… А ну, пошли верхние паруса ставить!..
И матросы, поняв, чего хочет от них капитан, взбежали по веревочным вантам на марсы и салинги. Под самыми небесами, повиснув на пятнадцатисаженной высоте над клокочущей бездной, они, как акробаты, разбирали снасти брамселей и марселей.