Океанский патруль. Том 1. Аскольдовцы
Шрифт:
– Анатоль, дай же мне спичку!
– Пожалуйста, – и обер-лейтенант чиркнул перед ней своей зажигалкой. – Я знаю, – спокойно повторил он, – куда я попал. Я попал к изменникам родины, но вы мне сейчас нужны! Вы уже догадались, кто я такой. Мне нужно передать на Большую землю одно сообщение. Конечно, моим шифром. Можно даже и вашим, так как мы его все равно знаем…
– Анатоль, – взвизгнула женщина, – ты видел такого дурака?
– Да замолчи ты, зараза! – прикрикнул на нее мужчина, не сводя с обер-лейтенанта своего
– Это глупо, – ответил Отто Рихтер. – Не следует тратить время на разговоры. Я-то ведь хорошо знаю, что вы исполните все, что я потребую от вас, и даже…
Короткий рывок всем телом – и обер-лейтенант уже имел два пистолета: один – свой – в кармане, второй – чужой – в руке.
– А-а-а… О-о-о, – стонал мужчина, корчась от страшной боли в локтевом суставе.
– Да, это больно, – спокойно продолжал «дарревский молодчик». – Так вот, я и предлагаю вам не тратить времени, а исполнять то, что я от вас требую.
– Но почему вы так уверены, что мы настолько морально нечистоплотны, что согласимся на все ваши требования?
– Да просто потому, что ваша моральная чистоплотность позволила вам работать на две разведки сразу: на немецкую и на английскую. И если я только дам возможность немцам подержаться за самый кончик хвостика этого казуса моралистики, то они…
– Анатоль, – сказала женщина устало, – передай что он просит, и пусть он поскорее убирается ко всем чертям!..
Штаб армии и Северного флота узнал о плане отравления немцами тундрового побережья в тот день, когда подводная лодка Ганса Швигера входила в Карское море. Капитан-лейтенант Плетнев – тот самый, к которому приходила когда-то Аглая Никонова, – не ожидал никаких сведений и был очень рад, что «пара сапог» благополучно топает по той стороне…
Сиссу
Отгрохотали тяжелые штормы, отгудели свое тоскливое зимние ветры, сугробы стали оседать книзу – близилась весна.
Где-то на юге она сейчас уже буйно шагала по цветущей земле, выпускала из улья первую пчелу, садовод подстригал пушистые ветви, а здесь, на параллели шестьдесят девятой, еще только-только побежал первый ручей и снова замерз под вечер.
И хотя Левашев, прибыв на новое место службы, получил для себя лыжи, он уже не мог верить в зиму – она отступала, пора было скинуть валенки. Командир роты, что занимала позицию на перешейке между озерами Лайдасалми и Хархаярви, капитан Афанасий Керженцев сказал Левашеву:
– Будете служить в отделении ефрейтора Лейноннен-Матти. Он вам все объяснит, всему научит…
Левашев отыскал ефрейтора в одной из землянок, пол которой был устлан пахучими еловыми ветками. Лейноннен-Матти оказался поджарым пожилым человеком с твердым, волевым лицом, побуревшим от
Оглядев нового солдата светлыми глазами, ефрейтор сказал:
– Полушубок – снять!
Левашев скинул с плеч душную овчину, остался в одном ватнике. Лейноннен-Матти удивленно посмотрел на бойца, сухо улыбнулся:
– Перкеле, еще и ватник!.. Наверное, с егерями воевал?
– Так точно, товарищ ефрейтор! Был слегка контужен, вот теперь из госпиталя прямо к вам…
– Ватник снимай тоже, – распорядился Лейноннен-Матти. – Получишь взамен две пары теплого белья и свитер. Здесь тебе не егерь, а финн. Откуда и не ждешь его, примчится на лыжах и саданет тебе свой пуукко под самое сердце. Ты в своем полушубке да ватнике и развернуться не успеешь, как от финна одна только лыжня осталась… Понятно?
– Чего уж тут не понять, товарищ ефрейтор.
Лейноннен-Матти протянул солдату кисет с самосадом, они закурили, и ефрейтор продолжал:
– Взяли тут недавно одного лахтаря. «Когда вышел из части?» – спрашиваем. «Вчера вечером». А взяли мы его уже на рассвете. «Где же стоит твоя часть?» – «В поселке Куукауппи», – отвечает. А ведь этот Куукауппи в восьмидесяти километрах отсюда! Стали проверять – не врет. Вот и выходит, что он за одну ночь столько километров отмахал на лыжах. «Устал?» – спрашиваем. А он одно только твердит: «Сиссу, сиссу, сиссу…» Это у них такая теория о финской выносливости есть, сиссу зовется…
Лейноннен-Матти протянул руку к лыжам, оставленным бойцом возле дверей землянки:
– Сейчас получил?
– Сейчас.
– Хорошие суксет, [13] – сказал ефрейтор и вдруг легко переломил на колене лыжные палки, бросил обломки в печурку. – Это лишнее, – заверил он. – На лыжах ты через любую мину проскочишь, а ударь по ней палкой – сам знаешь, что будет… Нож есть?
Левашев раскрыл перед ефрейтором большой рыбацкий складень.
– Есть. И тесак есть.
13
Суксет – лыжи (финск.).
– Это не годится, – ответил Лейноннен-Матти. – Вон там в углу финки лежат, у пленных забрали, подбери себе пуукко, чтобы не длинный и не короткий, а в самый раз…
И пока Левашев выбирал себе нож, ефрейтор спокойно продолжал строгать свою палочку. Потом, одобрив выбор Левашева, спросил:
– Драться умеешь?
– Не приходилось.
– Я тебя научу. И драться ножом, и защищаться ножом.
Он кивнул на противоположный угол землянки, стены которой были обшиты досками.
– Вот сучок, видишь?