Окклюменция

Lampochka

– Я, помнится, сказал тебе убрать эту штуку подальше и не трогать...
– произнёс наконец Снейп без особой убедительности.

– Пока не узнаю, как оно работает, - снова кивнул Гарри.

– Узнал, значит, - на лице Снейпа промелькнула тень ярости. «Ой-ой», - подумал Гарри.

– Да, сэр, но я не пытался туда заглянуть, чем хотите клянусь!
– быстро проговорил он.
– Как только я понял, что это ваше, я постарался сразу вам его отдать. Меньше всего на свете мне хочется хранить ваши воспоминания.

– Даже если это воспоминания о твоей матери?
– спросил Снейп ядовитым тоном, впрочем,

убийственной силы ему по-прежнему не хватало.

Гарри в ответ издал невнятный звук, в том смысле, что он никак не ожидал узнать от Снейпа что-либо про свою мать. Однако Мастеру Зелий этого было явно не достаточно.

– Да о ком угодно, сэр, - уверенно сказал Гарри.
– Если вам есть что рассказать мне о моей матери, я буду рад выслушать, но... я стараюсь учиться на своих ошибках, профессор.

– Тогда позвольте осведомиться, - Снейп сузил глаза и вдруг снова раскрыл их, - как вы узнали, что это мои воспоминания?

Гарри сглотнул. Ответ «я применил легилименцию к вашей матери» показлся ему, мягко говоря, неприемлемым.

– Я нашёл заклинание... для этого, - сказал он с убедительностью полного идиота, не способного отличить субъекта инкантации от её объекта.
– И когда я его применил, там мелькнуло изображение... ну, вроде как, вы...

Снейп с мученическим видом закрыл глаза, но промолчал.

Молчание затянулось.

– Сэр?
– наконец напомнил о своём существовании Гарри.
– Мне лучше уйти?

– Ещё нет, - Снейп нахмурился и заткнул за ухо прядь волос, явно стараясь удержаться в реальности и не утонуть в только что обретённых грёзах. «Хорошо, что у него нет зеркала Еиналеж», - подумал Гарри с сочувствием.
– Сначала ты расскажешь мне, кто это был с тобой.

Сочувствие испарилось, как не было. Гарри начал лихорадочно соображать, как же представить Джоу, чтобы это звучало правдоподобно, но наткнулся на неумолимый взгляд профессора:

– Правду, Поттер.

Гарри понял, что отступать некуда. Ну Джоу ведь сам виноват, не так ли? Приспичило же ему показывать характер именно сейчас!..

– Это мой матрикат, - обречённо выдохнул Гарри.

Снейп сверкнул глазами:

– Какого бы низкого мнения о ваших умственных способностях я ни был, даже я бы ожидал, что вы отметите тот очевидный факт, что матрикаты по определению являются точной копией...

– Да знаю я, что он на меня не похож!
– взвыл Гарри, внезапно с ужасом понимая, что правда его не спасёт.
– Ну он неудачный! Я пытался сделать матриката, честно, а получился Джоу. Я не знаю, почему он так выглядит, я не нарочно!
– Гарри изо всех сил старался вложить в интонацию всё отчаянье, которое мог в себе наскрести. Что если Снейп заметил, как Джоу похож на него самого? Что если он решит, что это очередной розыгрыш?

Однако Снейп, видимо, нечасто смотрел в зеркало. Да и вообще визит в собственную молодость, похоже, отобрал у него почти все силы. Так что он просто заставил Гарри рассказать в подробностях, как так получилось, что пятнадцатилетний гриффиндорец был вынужден прибегнуть к одному из темнейших тёмных искусств, и к каким результатам это привело.

Тот факт, что книга с подробным описанием создания матрикатов, но без единого предостережения против этого, оказалась в библиотеке в общем доступе, заставил Снейпа надолго задуматься.

Гарри меж тем не знал, что ему делать - радоваться или падать в обморок от шока: Снейп ему верил. Он не превращал всё в дебильную шутку, не выворачивал факты и как будто даже не ждал подвоха.

Может, воспоминания сделали своё дело, и профессор, так сказать, «пошёл на поправку»?

Когда Снейп наконец перестал спрашивать, Гарри робко поднял опасную тему:

– Профессор... Вы ведь ничего не сделаете с Джоу?

– С учётом того, что он не является студентом Хогвартс, а следовательно, не может быть исключён за фальсификацию, я не могу себе представить, что бы я мог с ним сделать.

– Значит, вы не можете его уничтожить?
– выпалил Гарри.

Снейп смерил его взглядом. Потом Гарри показалось, что он услышал, как в голове у профессора что-то щёлкнуло.

– Скольких человек я, по-вашему, убил, Поттер?
– внезапно спросил Снейп.

– Э-э...
– Гарри несколько растерялся от такого поворота разговора.
– Я как-то об этом не думал, сэр. Тем более, Джоу ведь не человек... Он вообще не живое существо, как он сам любит говорить.

– Отвечайте на вопрос!

Гарри рефлекторно втянул голову в плечи. А потом задумался.

– Знаете, - сказал он через пару минут, - раньше мне как-то и в голову не приходило, что вы могли кого-то убить. Но сегодня... Я, конечно, не должен был этого слышать, но ведь вы почти поклялись... И я подумал, что, наверное, я просто верю в то, что мне приятнее...
– Гарри беспомощно развёл руками.

Некоторое время Снейп смотрел на него так, как будто Гарри предложил ему лимонную дольку. Блэк и Поттер были всё-таки совсем не одного поля сон-трава... Продравшись через дикую неразбериху, царящую у него в голове, профессор всё-таки нащупал самую тревожную мысль и немедленно занялся наведением порядка:

– Если уж вам так по вкусу пришлась идея сделки, Поттер, то я вам расскажу, чему вы тут стали свидетелем. Естественно, ни одна живая душа об этом узнать не должна.

– Взаимно, профессор, - кивнул Гарри. Снейп, очевидно, понял, о чём он.

– Директор в любом случае при смерти, - Снейп сделал паузу, пока Гарри ахал и боролся с желанием задать пару тысяч вопросов.
– Он воспользовался проклятым артефактом. Ему осталось меньше года. Если дать проклятью сделать своё дело, он умрёт в страшных мучениях. Чтобы этого избежать, кто-то должен добить его раньше. Выбор простой - я или Драко. Дальше объяснять или сами догадаетесь?

Профессор говорил ровным тоном, резко обрывая каждую фразу. Только на последнем вопросе в его голосе прорезалось привычное ехидство. Гарри бессмысленно помотал головой, не в силах издать ни звука. Он внезапно понял, что ему никогда не приходило в голову, что Дамблдор вообще может умереть. Он казался чем-то вечным и абсолютным, как сам Мерлин... Гарри тут же стало невыносимо стыдно за всё дурное, что он думал и говорил о директоре. В конце концов, никто не совершенен. Но теперь его «эмансипированное» положение, его попытка взять свою жизнь в свои руки казалась ему как будто предвестником того, что скоро у него не будет выбора. Скоро вся ответственность на свете будет лежать на нём, и ничего и никогда нельзя будет свалить на то, что Дамблдор на что-то там намекнул или чего-то там недосказал.