Оккультист
Шрифт:
Резкий взвизг сменился хрипом. Существо засучило ногами, задергалось. Встать оно явно не могло. Когтистые лапы скребли осколок, пытаясь его извлечь. Наконец, тварь прекратила дергаться и безвольно обмякла. Я вздохнул и опустился на пол, упершись спиной в диван.
Внезапно, напряжение ушло. Исчезла какая-то преграда между мной и реальностью. То, что защищало меня от нервного шока. Я вдруг сразу осознал всё, что произошло. Это было как удар молнии. Меня охватило отчаяние, страх и боль. Осознание собственного бессилия. Осознание потери. Во мне, как будто рвались тысячи бомб. Я закричал, не в силах сдержать
Проклятые дневники. Лучше бы вас вообще не читать. Лучше бы мне вообще не лезть в этот дом, а просто дать команду экскаваторам сравнять его с землей. Не имея сил встать, я пополз. Непонятно куда и зачем. Остановился только, когда руки мои уперлись во что-то жесткое наощупь, но не твердое.
Передо мной лежала моя сумка, в которой покоились оба дневника. Еще одна мысль молнией пронзила мое сознание. Владельцы обоих дневников предлагали уничтожить их. Я выполню их просьбу.
Кое-как найдя в себе силы, я поднялся с пола. На сгибающихся от слабости ногах, я прошел в кухню. Взглянул на лежащее на полу тело, почувствовал новый приступ отчаяния. Невероятным усилием воли заставил себя двигаться. Лихорадочно шарил по кухне в поисках спичек, пока не сообразил, что таковых у нас не водится. Плита электрическая.
Не замечать труп жены совсем было невозможно. Но услужливая память подсказала, что жена иногда баловалась табаком.
Так и есть. В ее кармане лежала пачка тонких сигарет. А прямо в этой же пачке - пластиковая китайская зажигалка. Нервный смешок вырвался из моих губ. Спустя пару минут, я уже хохотал, не в силах сдерживать эмоции.
Схватил табурет. Он был целиком из дерева и здорово годился на роль погребального костра для проклятых книжонок. Не имея желания искать что-либо, я начал отчаянно дергать его ножки, делать все возможное, чтобы разломать. Табурет не был склеен или сбит гвоздями. Я разобрал его быстро, но не без усилий.
Теперь необходимо было развести костер. И снова услужливая память с ехидной ухмылкой подсунула мне воспоминания о том, как мы всей семьей ходили в однодневный поход недавно.
Меня опять скрутило. Сквозь пелену отчаяния, мутным от слез взглядом, я рассматривал стены. Кое-как дошел до кладовки, в которой стояли наши туристические принадлежности. Нашел там жидкость для розжига и пошел прямо в коридор.
Сомнений не оставалось. Я стащил в коридор все нужные вещи, и прямо там начал разводить костер. Не хочу описывать, скольких усилий мне это стоило. Но в конце концов веселенький костерок полыхал прямо посреди коридорного линолеума.
Настал момент истины. Я вытащил из сумки дневники Слаутина и Анексиева. Настал их час. Но что-то внутри меня отказывалось бросать их в костер. Пальцы рук свела такая судорога, что я еле сумел разжать их, отведя руки в сторону от костра. Точно. Что-то мешало мне сжечь их. Но и оставлять такую гадость было нельзя. Я собрался с силами и смог жидкостью для розжига кое-как сделать мокрую дорожку от тетрадей до костра прежде, чем пальцы снова свела судорога и они отпустили бутылку.
Тоненький огонек побежал по мокрому следу и весело принялся за тетради. Внутри меня разыгралась такая какофония желаний и побуждений, что я ощутил себя бочкой, в которой вовсю сгорает порох. Я вцепился зубами
В тот же момент пламя на тетрадках как будто взбесилось. Вспышка была такая, что оно перекинулось на одежду, висящую в коридоре, начало пожирать обои. А мне вдруг разом стало пусто на душе. Так пусто, будто все человеческое вдруг вынули из меня.
Я был отрезан пламенем от входной двери, но меня это не волновало. Вздохнув, я вышел на балкон. Холодный ночной ветер, огни города, красочно расцветившие ночь. Все это оставило меня совершенно равнодушным. Я никогда не баловался табаком. Был принципиально против. Но сейчас неожиданно потянулся за лежащей в кармане пачкой.
Горький вкус табачного дыма наполнил мои несчастные легкие. Голова вдруг стала тяжелой и зазвенела, словно от удара. Вероятно, это и определило мой следующий шаг. Совсем не думая, я перелез через перила балкона, отклонился назад и отпустил руки.
Страха не было. В потоке воздуха я перевернулся лицом вниз. Упругий тугой воздух бил мое тело. Асфальт быстро приближался. Тело напряглось, предчувствуя встречу с твердой поверхностью... Темнота наступила прежде, чем мозг успел осознать боль...
* * *
Я открыл глаза. Осознать где я и что что со мной - не получалось. Какие-то размытые пятна двигались перед глазами. Шевелиться не получалось. Изо рта, вместо членораздельных слов вылетали только невнятные звуки...
Прошло довольно много времени с тех пор, как я вышел из комы. Я с трудом вспоминаю этот период. Только то, что приходилось много работать. Но больше всего, меня преследуют кошмары. О том, как я полез в этот проклятый особняк. О том, как вокруг меня происходили странные события. О том, как темные силы заставили мою жену убить себя, а дочь превратили в непонятное существо. Последнее мое ясное воспоминание - это я, летящий вниз с девятого этажа дома. С балкона своей квартиры...
На этом реальность дико расходится с моими воспоминаниями. У меня нет ни следа от травм, хотя при таком падении человек вообще разбивается насмерть. Кроме этого - живы моя жена и дочь. Я поначалу не понимал в чем дело. Первое время, я чуть не сошел с ума, увидев свою жену. Подумал, это не она. Я так верил своим кошмарам, что, казалось, не было надежды очнуться от тяжелого гнета.
Но однажды, когда под действием успокоительных я слегка расслабился от терзавших меня мук, моя жена подошла к кровати и заговорила со мной.
Она рассказывала мне, что я пропал в тот злополучный день, когда получил задание осматривать чертов дом. Но, как оказалось, мы вместе с полицейским провалились в подпол. Он выжил и вызвал по рации подмогу, поскольку я так и не приходил в себя.
Скорая и спасатели приехали довольно быстро. Меня вытащили из ямы и отвезли в больницу, где констатировали тяжелую черепно-мозговую травму. Чудом было то, что я не умер сразу же.
После ряда сложных операций, меня оставили на искусственной системе жизнеобеспечения, констатировали кому и сказали, что надежды крайне мало. Вторым чудом оказалось то, что я очнулся.