Оккультные корни Октябрьской революции
Шрифт:
А занимались распределением путевок Московский комитет партии, агитотдел ВЦИК и Секретариат ЦК — два последних органа подчинялись Свердлову. Причем сохранилась даже его личная записка Ленину от 29 августа: “Владимир Ильич! Прошу назначить заседание Совнаркома завтра не ранее 9 часов вечера. Завтра по всем районам крупные митинги по плану, о котором мы с Вами уславливались; предупредите всех совнаркомщиков, что в случае приглашения или назначения на митинги никто не имеет права отказываться. Митинги начинаются с 6 часов вечера ”. Никогда до того и после того Яков Михайлович
30 августа, узнав о теракте в Петрограде, Бухарин во время обеда уговаривал Ленина не ездить на митинги. Уговаривала его и сестра Мария Ильинична. И он, по словам Крупской, согласился, “что может, и не поедет”. Решение воздержаться от выездов в массы крупных руководителей принял и МК партии во главе с Загорским — секретарей райкомов, незадолго до того оповещенных о визитах вождей, повторно вызвали в МК и сообщили об отмене этих визитов. И тут активно вмешался Свердлов, выговаривая всем и каждому: “Что же, мы испугаемся всякой буржуазной сволочи? Прятаться начнем?” Заявил, что на своих митингах, в Лефортовском и Введенском районах, он непременно будет. И Ленин тоже склонился ехать. Неудобным показалось “пугаться” и “прятаться”, когда другие выступать будут.
Неоднозначен и вопрос с охраной. Позже в коммунистической литературе было внедрено представление, будто вожди разъезжали вообще без телохранителей. Это не так. За Троцким, например, неотступно ходил увешанный оружием боец. Очень хорошо охраняли и Свердлова (иначе матросики его пришибли бы в марте), он сам организовывал и дрессировал свой охранный спецназ. Присутствует охранник и в нескольких эпизодах из жизни Ленина. А в воспоминаниях Малькова мы находим: “После ранения Ленина в ЦК был поставлен вопрос, чтобы при выезде из Кремля Ленина сопровождал не один, а два бойца из охраны… Владимир Ильич, еще не зная о принятом решении, в воскресенье поехал в сопровождении одного бойца. Часовой задержал его машину… Когда ему доложили, что выезжать с одним бойцом — значит нарушать решение ЦК, Владимир Ильич беспрекословно подчинился”. Следовательно, хоть один боец должен был его сопровождать и прежде. Да еще в такой день как 30 августа, после убийства Урицкого! Но Гиль пишет: “Охраны ни с нами, ни в автомобиле не было никакой”. А охрана советских лидеров напрямую подчинялись Свердлову…
Зато сразу после покушения он оказывается возле Ленина одним из первых. Крупская пишет, что когда она вошла в квартиру, “около вешалки стоял Свердлов, и вид у него был какой-то серьезный и решительный. Взглянув на него, я решила, что все кончено. “Как же теперь будет?” — обронила я. “У нас с Ильичем все сговорено”, - ответил он. “Сговорено, значит, кончено”, - подумала я”. Надо же, какая психологически-яркая сцена! У женщины ранили мужа, она растеряна, она думает о своем — как быть, что делать? Но и ее собеседник думает только о своем! О перехвате власти!
И, кстати, он явно соврал. Совершенно неправдоподобно, чтобы было “все сговорено”, чтобы Ленин персонально с ним оговаривал “политическое завещание”. Никаких следов этому нет. А если Владимир Ильич действительно занялся бы таковым “завещанием”, он уж, конечно, позаботился бы сделать это более солидно, чем в разговоре с глазу на глаз. По крайней мере, ознакомив кого-то еще. А никто из лидеров партии нигде не упоминает
А уж тем более сомнительно, что в 1918 г. он стал бы назначать “наследником” Свердлова. Он был “№ 2”, был “правой рукой”, но не “головой”. Был очень уж недавним выскочкой. С точки зрения духовной близости к вождю, стажа, прошлых заслуг имелись и другие весомые фигуры. А профессор Б.С. Вейсброд вспоминал: “Владимир Ильич,… попросив выйти других врачей, задал мне вопрос: “Вы коммунист?” Получив утвердительный ответ, он продолжал: “Скажите мне откровенно, скоро ли конец? Если да, то мне нужно кое с кем поговорить…” Вейсброд успокоил его, но Ленин взял с него слово, если дойдет до развязки, предупредить заранее. Как видим, отнюдь не все было “сговорено”.
Но Свердлов никаких колебаний не проявлял, дополнительно консультироваться и переспрашивать у вождя не счел нужным. Новгородцева пишет, что “он казался еще тверже, еще решительнее и собраннее, чем всегда”. И в этот же вечер под флагом гипотетической “сговоренности” поспешил занять рабочий кабинет Ленина. Сосредоточив в своих руках такую власть, каковую не концентрировал и сам Ильич — руководство Совнаркомом, ЦК партии и ВЦИК Советов! Захватил все бумаги, документы. Он и спал в этом кабинете, словно боялся, что ночью придет кто-то другой и займет…
А пользуясь обретенной властью, он сразу же подминает под себя весь ход следствия! Узнав, что Каплан сейчас привезут на Лубянку, он немедленно выезжает туда. Прихватив все того же Аванесова и еще двоих “своих” людей, наркома юстиции Курского и наркома внутренних дел Петровского. Руководителей двух правоохранительных структур — как бы в противовес ВЧК. Чтобы “проверить, как ведется расследование”. Но “проверяющие” оказываются на Лубянке даже раньше Каплан, и первые ее допросы Свердлов поручает Курскому и Петровскому. Потом подключает и члена коллегии наркомата юстиции Козловского.
Кстати, а почему не было Дзержинского? Почему он оставался в Петрграде? Неужели расследование убийства второстепенного деятеля Урицкого (да ведь и стрелявший был сразу же пойман!) являлось важнее покушения на Ленина? Нет, Феликса Эдмундовича “придержали” там. Заверили, что в Москве и без него справятся и распорядились продолжать дела в Питере. Кто распорядился? Кто мог приказать начальнику ВЧК? Совнарком. Во главе со Свердловым. Получается, Дзержинского устранили от расследования. И оставили вне Москвы еще одного из “боевых” членов ЦК.
Зато 31 августа Свердлов вводит для участия в деле еще двоих сотрудников. Один — Виктор Кингисепп, член коллегии ВЧК, но при этом член ВЦИК, следователь по особым делам Верховного Ревтрибунала ВЦИК. Креатура полностью “свердловская”. А в помощники ему выделяется… Янкель Юровский! Цареубийца, которого Яков Михайлович за успешное выполнение прошлого задания перевел в Москву и устроил следователем Ревтрибунала и ВЧК. Тут уж поневоле призадумаешься. Если Свердлов подключает столь доверенное лицо, допущенное к самым сокровенным его тайнам, одного этого хватило бы для подозрений, что дело нечисто.