Оккупация
Шрифт:
Если судить по солнцу, повозки двигались в южном направлении, но собственным ощущениям Шматов доверял больше, чем солнцу, и ощущения эти подсказывали, что о привычном сторонах света пора прочно забыть. Не было больше ни Таиланда, ни Мьянмы, ни России, ни Томусидо, — страна, по которой катили их клетки, принадлежала иным измерениям — возможно, тем самым, о которых поминал Виктор. В этой стране не знали машин и самолетов, понятия не имели о взрывчатой силе пороха, о дальнобойных пушках и ужасах радиации. Немудрено, что любому транспорту здесь предпочитали верблюдов и буйволов. Даже той куцей информации, которой владел теперь Шматов, было достаточно, чтобы
Грубый толчок вырвал его из тягостного омута дум. Встряхнувшись, Шматов повернул голову. Повозки сперва встали, потом съехали с дороги, образовав подобие круга. Что-то затевалось и, преодолевая боль, капитан переместился ближе к прутьям. Ему показалось, что среди стоящих на земле людей он видит знакомые лица. Зрение капитана не подвело. В центре круга и впрямь стоял его друг, Серега Миронов. Против него перетаптывался огромного роста детина с приплюснутым широкоскулым лицом. Кажется, назревал поединок и, морщась от боли в спине, Шматов заставил себя приподняться на колени…
Глава 2
Спор вышел из-за пайки, на которую местные аборигены посягнули самым бесцеремонным образом. То есть, произошла обычная вещь: сильные лишний раз отжимали в сторону слабых, лишая их пропитания, а значит, и права на жизнь. Ситуация усугублялась тем, что кроме всего прочего «слабые» были еще и чужими. А потому, когда Виктор потянулся к корытцу с водой, широкоскулый дайк с изуродованным носом попросту перевернул корытце вверх дном, пролив всю воду на деревянные доски арбы. Понимая свое зависимое положение, пленники готовы были примириться с отсутствием пищи, но выдержать отсутствие воды в условиях, когда трескалась от жары кожа и не хватало слюны даже на то, чтобы облизать губы, они не могли. Даже крыса, загнанная в угол, в отчаянии может кинуться на человека, а уж люди, поставленные на грань выживания, совершают порой вовсе немыслимое.
Первым психанул Танкист. Со звериным воем он ринулся на широкоскулого, сходу мазнул пятерней по глазам.
— Нутро вырву, сука!
Увы, подлый удар не прошел, скуластый с легкостью увернулся, в свою очередь выкинул массивный кулак, угодив Танкисту под ребра. Издав стон, бывший зек упал на спину, обхватив живот руками, сипло задышал. Скуластый поднял было руку, чтобы добить возмутителя спокойствия, но в эту секунду с места поднялся Миронов.
— Ша, козырь! Еще шевельнешься, урою!
На этот раз перевода не понадобилось. Смысл его слов широкоскулый понял прекрасно. Судя по всему, забиякой он был тертым, — во всяком случае, появление нового противника его ничуть не смутило. Он с готовностью шагнул вперед, хищно улыбнулся.
Теснота клетки не позволяла им маневрировать, и потому они просто топтались друг против друга, выслушивая подзуживания друзей. Миронов не спешил, решив работать вторым номером, и не прогадал. Скуластый не выдержал долгого топтания и прыгнул вперед, вновь молотнув своим пудовым кулачищем. Он явно метил в голову, и Сергей подыграл ему, по-боксерски поднырнув под летящую руку. Нырнул не просто так, а с ударом, постаравшись встречной атакой пробить пресс противника. Скорее всего, он достиг
— Убью, падла!..
В бой тут же вступило прочее население клетки, в мгновение ока образовав из людских тел единый рычащий ком. Неизвестно, чем бы все завершилось, но в дело вмешалась охрана. Гортанно крича, всадники спешились с верблюдов и, распахнув клетку, принялись вышвыривать драчунов вон. А еще через минуту кривой меч конвоира поочередно указал на зачинщиков драки.
— Чего хочет это чмо? — Сергей повернулся к коменданту.
Утирая разбитый нос, Виктор гнусаво объяснил:
— Они хотят, чтобы вы дрались. Не в клетке, а прямо здесь.
— Что-то вроде цирка? — Миронов зловеще ухмыльнулся. — Ладно, устроим им показательный поединок…
— Ты гляди, осторожнее с ним! — предупредил Виктор. — Сдается мне, это серьезный кулачник.
— Серьезный там или нет, а бокса он, верняк, не знает.
— Точно, Мироныч, вырви этому гаду кадык! — поддержал Сергея Танкист.
Очень скоро охрана организовала довольно ровный круг, в центр которого вывели бойцов. Всех прочих заключенных древками копий загнали обратно в клетку. Вжимаясь в бамбуковые прутья лицом и глядя на изготовившихся к схватке бойцов, Виктор неожиданно проговорил:
— А я ведь понял, куда нас везут.
— О чем ты, в натуре? — удивился Танкист.
— Не зря они Вальрам в разговорах поминали. Я еще подумал — к чему бы? А теперь сообразил. Вальрам — столица Дайкирии, город купцов и правителей.
— Ну и что?
— Как что? У них там гигантский амфитеатр. И каждый год проводятся бои.
— Типа Колизея, что ли?
— Ну, да. Я только сейчас вспомнил, — Виктор в волнении сглотнул, — Именно в Вальраме у них устраивают финальные состязания. Свозят со всей страны лучших поединщиков и смотрят, кто победит.
— Ты-то откуда знаешь? Бывал там, что ли?
— Нет, но слухи и до нас доходили. Если говорить честно, тут у них не слишком богатая жизнь, — власти Томусидо даже помогать дайкам пытались, торговые отношения налаживали, продукты питания подбрасывали, а в итоге вышло так, что сами себе врага вскормили.
— Это точно, — Танкист кивнул. — Дай крысе палец, она второй оттяпает…
Между тем новоиспеченные поединщики осторожно перебирали ногами почву, заново привыкая к земле, опытным прищуром пытаясь угадать возможные слабости противника. Скуластый боец был на полголовы выше Сергея, шире в плечах и бедрах. Изуродованный нос выдавал в нем старого кулачника, а мощные бицепсы могли бы напугать любого храбреца.
— В рыло ему дай! — истошно заблажил Танкист. — Кадык вырви твари!..
Вряд ли Миронов слышал этот вопль. Он вообще мало что сейчас слышал. Подобное ощущение знакомо всем бойцам, когда-либо выходившим на ринг или татами. Публика может свистеть и улюлюкать, выкрикивать самые чудовищные оскорбления, но боец пребывает в ином измерении. Бой есть бой, и поединщик никогда не сумеет добиться сколько-нибудь серьезного успеха, если не научится сосредоточиваться на предстоящей схватке. Пусть все кругом летит в тартарары, но он обязан помнить о главном. Главным же в бою является Ее Величество Победа. Новичок может надеяться на удачу или слепой случай, опытный воин всегда возлагает надежды только на собственное мастерство.