Окна судеб (сборник)
Шрифт:
А в коридоре роддома женщины смеялись, хлопали в ладоши и показывали пальцами на ту, которая посмела отказаться от части себя. До самого вечера не умолкали возгласы удивления и одобрения в палатах. Было отмечено увеличение количества молока у кормящих мам. Меньше плакали дети этой ночью. Нежнее смотрели матери утром на пришедших навещать их мужей.
В чёрной-чёрной куртке чёрную коляску
с маленьким ребёнком женщина везёт.
Запивает пивом жизнь свою —
не сказку,
курит с матом звонким, ничего не ждёт.
В чёрной-чёрной жизни вырастет
ребёнок,
купит себе
Чёрную коляску, выйдя из пелёнок,
видя шутку злую, оттолкнёт, как боль.
А навстречу в белом тихо, осторожно —
пред судьбой ступая, катит малыша,
может быть, Мадонна —
(в жизни всё возможно)
мама молодая; смотрит, чуть дыша,
смотрит на девчушку – в розовом,
воздушном
одеялке с лентой, улыбаясь ей.
Встретились случайно взгляда два.
Что лучше:
чёрный или белый цвет судьбы твоей?
Седой лёд
Жила была одна женщина. Нет, не одна жила, жила с дочкой. Хотя, не совсем с дочкой. Дочка была приёмной. Но об этом дочка не знала. А люди, которые жили рядом, знали.
И вот однажды девочка, а звали её Лизонька, играя около дома, не заметила проходящую мимо соседку и не поздоровалась с ней.
– Какая ты не воспитанная девочка. Здороваться даже не умеешь.
Вот, если бы ты была родной дочерью, то…
Женщина осеклась. На неё смотрели синие-синие, полные ужаса глаза Лизоньки.
– Я – родная, – прошептала она.
Но всё внутри говорило об обратном.
Девочка испугалась. У неё задрожали губы, слёзы застыли на щеках.
Весна наполняла землю ожиданием перемен. Река шумела, начинался ледоход.
Резко повернувшись, Лизонька пошла прочь от дома. Потом побежала. Путь ей преградила река. Не видя преграды, не слыша голосов людей сзади, не замечая движения льда, живое взъерошенное существо, похожее на обиженного ребёнка, бросилось в реку. С льдины на льдину перепрыгивала Лизонька, и, казалось, что река подставляет к её ногам льдины, на которые удобнее всего наступить, от которых можно оттолкнуться. Как она оказалась на другом берегу реки, ни разу не оступившись? Девочка остановилась. Закончился неосознанный бег в никуда. Как будто холодный душ окатил её с ног до головы. Она медленно повернулась. На том берегу реки стояла совершенно седая женщина.
– Дочка! Я иду к тебе. Только подожди немного. Сядь, доченька.
Лизонька не сразу осознала происшедшее. У её мамы были чёрные волосы, а у этой мамы – седые.
– Ма-ма! Ма-ма!
Девочка почувствовала, что никого никогда она не любила так сильно, как свою маму. Она забыла, что узнала страшную тайну. Она поняла, что у неё есть единственная, самая лучшая мама, которая не говорила ей о том, что Лизонька – не родная дочь по каким-то очень важным причинам.
– Мама! Ты – моя мама! У меня не может быть другой мамы.
Слёзы ребёнка и взрослой женщины были общими слезами радости и горечи.
Так мала река жизни. Так велика река боли. Бросить слово легко, забрать невозможно.
Лёд, мой седой лёд.
Бьёт. Больно по сердцу бьёт.
Даст, завтра же даст ответ.
Даст, а, может быть, – нет.
Как нам избежать
Мимозы
Пришла весна. Оторван лист календаря «5 марта». Скоро женский день. Здесь было принято, что каждый работник поздравляет с праздником каждого работника, даря подарки. Благо, я узнала об этом не восьмого марта.
В выходные дни я ездила в Москву. Надо было «зарядиться» Москвой на неделю, чтобы можно было жить и работать вдали от цивилизации. В это воскресенье я искала подарки. Что подарить? Люди, живущие в деревне, практичны. Может быть, полотенца или чашки, или что-нибудь для кухни? Может быть, сувениры? Я ходила по магазинам и никак не могла ни на чём остановить свой выбор. Окончательно устав и отчаявшись, я шла по площади. Вижу: стоит женщина с чемоданом. Смотрит на меня, открывает чемодан, а в нём – мимозы: пушистые, жёлтые, с запахом весны и праздника! Я купила мимозы на всех, не задумываясь, как говорят, «по велению сердца».
По пути назад я корила себя за нерациональность принятого решения. Обворчат, посмеются, скажут: «Зачем нам эти веники?» Но дело сделано. На другие подарки денег не оставалось.
Наступило Восьмое марта. Мне подарили полотенце, шкатулку, банку солёных огурцов, вазочку. Дарили «с душой», улыбаясь. Здесь умели сделать себе праздник.
Пришла моя очередь. Волнуясь, я начала доставать из большой сумки своих «пушистиков».
– Поздравляю вас! Пусть всегда в ваших сердцах будут цветы!
Я вручила первый букетик. Удивление, восторг, радость озарили лица людей, которые наверняка думали:
– Что же нам подарит эта новенькая, эта москвичка?
Женщины, получив подарки, прижимали цветы к груди, хвастались друг другу со словами:
– Это – лучший подарок! Мне подарили цветы!
И тут я поняла, что этим женщинам не дарили цветов. Они выращивали цветы на своих грядках рядом с огурцами и укропом. А я так боялась, что подарок не понравится.
День рождения
Вскоре после 8 марта у меня – день рождения. Я никому не говорила об этом. Ни гостей, ни поздравлений не ждала. Грустила по дому, по друзьям. Думала, что в воскресенье поеду к маме, там и отпразднуем.
После работы прилегла отдохнуть. Уснула. Слышу стук в дверь. Громко стучат, настойчиво. Открываю. На пороге – коллектив.
– Ты что спишь? У тебя же – День рождения. Поздравляем! Стол раздвигай!
– Спасибо, но у меня ничего нет.
Как-то всё было не правильно. Обычно я обедала в столовой детского дома. Стоило это не дорого, готовили хорошо, да, и в местном магазине купить было нечего. Даже хлеба у меня не осталось совсем, не говоря о вкусностях. Жалко же я смотрелась в этот момент.
– Тарелки у тебя есть? Вилки? Вот и хорошо.
Быстро, но без суеты «девчонки» накрыли на стол. Картошечка горячая с салом, грибочки солёные, огурчики, свой хлеб, пирожки с капустой да капуста квашенная, варенье малиновое, клубничное, смородина в собственном соку…