Окно напротив

Сокол Лена

– Ну, спасибо хоть, что предложила.

– Мать, - вдруг воскликнула она, обеспокоенно оглядывая меня, - а ты когда ела в последний-то раз?

Скрывать не было смысла.

– Не помню, - я села и прислонилась головой к Серегиному плечу.

Мурзя развела руками.

– Тогда я пойду, поскребу по сусекам. Заодно и чайник поставлю. Что вы будете? Чай черный, зеленый, кофе, какао?

Похоже,

ее щедрость сегодня не знала границ.

– Кофе, - робко ответил Серега.

– Его нет, - весело хихикнула подруга.

– Не знаю, - он пожал плечами, - тогда зеленый давай.

– Его тоже нет, только черный.

Донских навалился на спинку стула и рассмеялся.

– Зачем тогда ты спрашивала?

– Я же гостеприимная хозяйка! Как я могла не спросить?!

Мурзя развернулась и важной походкой пошлепала на кухню.

– Давай сядем к батарее? – предложила я.
– Погреемся.

Серега кивнул, и мы наперегонки бросились к окну. Его ноги были длиннющими, оттого и шаги получались огромными. Мне показалось, что он сделал всего один шаг, чтобы меня обогнать, а в конце еще и двинул бедром так, что я отлетела к противоположной стене. Непрерывно смеясь, мы упали на пол возле раскаленного радиатора, прислонили к нему холодные ступни и ладони и, пока Машка гремела чем-то на кухне, дрожали, глядя друг другу в глаза.

Я изучала его, прикрывшись волосами. Мне хотелось забросать его вопросами. Почему он не говорил про мачеху? Откуда он узнал, что моя мама умерла? Почему он выбрал меня, а не Аню?

Хотя вот именно в эти дебри лезть бы не стоило. Все было написано в его глазах.

– Есть кефир и хлеб. – Прервала мои мысли Машка. – Мама сама испекла. Утром.

– Давай сюда, - я протянула успевшую оттаять руку.

– Я пока начну жарить яйца, не ругайте меня, я, правда, не ждала гостей.

– Что ты, спасибо и на этом!

Серега разломил краюху мягкого хлеба напополам и подал мне ту часть, которая была больше.

– Это нормально, что я смеюсь в день похорон матери? – спросила я его.

Он взболтал бутылку кефира и поставил ближе к батарее.

– Это не стыдно. Иногда боль находит такой выход.

– Но ты же понимаешь, что я чувствую?

– О, да-а, - мрачно улыбнувшись, ответил Донских и поцеловал меня в нос. – Моя мама умерла, когда мне было четырнадцать.

– Мне так жаль, прости, - спохватилась я.

– Совсем не хочется сейчас говорить об этом, - он отломил хлеб и положил мне в рот.

Даже

после такого маленького кусочка мне захотелось закрыть глаза и застонать. Душистый и пышный, как пух. Очень похож на тот, который пекла мама. А еще у этого хлеба был удивительный запах. Он пах небом и травой, и парным молоком. Такой можно было есть бесконечно!

– Взрывай, - прошептал Серега, протягивая мне бутылку с кефиром.

Я протянула руку и надавила пальцем на крышечку из бледно-голубой фольги. Сначала она не хотела поддаваться, но после нескольких упорных нажатий прогнулась и с хрустом соскользнула внутрь с краев стеклянного горлышка.

– Молодчина, - воскликнул он, выудил крышечку, зашвырнул ее на стол и уступил мне право первого глотка.

Кефир был мягким, нежным, с легкой кислинкой, от которой приятно пощипывало горло. Я передала бутылку Сереге. Через секунду над его верхней губой уже красовались маленькие белые усики. Он долго смотрел на меня, потом осторожно провел пальцем под моим носом. Я рассмеялась, выхватила кефир, пригубила, и через секунду мои усы снова были на месте.

Мы двинулись навстречу и клюнули друг друга в губы. Да, наверное, так и сталкиваются неумелые школьники в попытке познать искусство поцелуя за школой на переменке. Но в тот момент так и было. Наши носы налетели друг на друга, а губы врезались с размаху в кефирные усы друг друга.

Когда Мурзя вошла в комнату с горячей сковородкой, мы дико хохотали в попытке стереть с лица это безобразие.

– Ну вы даете, - на ее лице было написано одобрение, - а я принесла вам яичницу! Пойдем на кухню?

– Пошли, - дожевывая хлеб, согласилась я.

Серега послушно поднялся и последовал за нами.

– Я готовлю потрясающую яичницу, - не унималась Машка. – Вы такую точно еще не пробовали! У нее утонченный аромат! А какой вкус! Дурманящий! Он убьет вас наповал, насквозь, с головы до ног, вдоль и поперек, вообще, короче, изрешетит! О, что он с вами сделает! Вы умрете и проснетесь в раю! Вот честно! Идеальная яичница! Такую хочется съесть вместе со сковородкой, хочется спать с ней, обниматься и рыдать! Это не яичница, это какой-то дикий афродизиак, пронизывающий насквозь. За кусочек такого райского блюда вы отпишете мне квартиру, машину, луну, отдадитесь сами, только бы она навсегда осталась с вами. Это не яичница, это - отвал башки!!!

– Маш, - спросил Серега, принимая из ее рук вилку, - может, нам с тобой лучше бизнес организовать? Мне кажется, ты впаришь кому угодно и что угодно.

– Ты бы видел ее на экзамене! – рассмеялась я, усаживаясь за стол. – Если она не знает предмета, несет такую же ахинею с полной уверенностью в своей правоте.

Его глаза чуть не полезли из орбит.

– Вы, вообще-то, на медиков учитесь!

– Правда? – удивленно спросила подруга и расхохоталась.