Окно напротив
Шрифт:
Но та не двигалась с места.
– Пошли, – бросила доктор Донских, резко развернувшись на месте, и зашагала к лифту. – Занеси ты эти бумаги в ординаторскую, что ты с ними носишься!
– Хорошо, – почти шепотом произнесла Женя и побежала к лестнице.
В приемнике на удивление было шумно. Марьяна ускорила шаг. В коридоре о чем-то оживленно спорили.
Свои. Посторонних не было. Поодаль виднелась каталка с телом.
– Что происходит? – гневно выкрикнула она, разгоняя
– Труп, – промямлила старшая медицинская сестра.
Фельдшер скорой протянула ей бумагу. Марьяна сложила руки на груди, даже не глянув на неё.
– Что значит труп?
– То и значит, – женщина сама выглядела растерянной.
– Зачем мне ваш труп?! – возмутилась доктор Донских. – Я его принимать не собираюсь!
– Она умерла здесь.
– Кто проводил реанимационные мероприятия?!
Все молчали, с испугом оглядывая друг друга.
– Мы, – ответил мужчина в синей спецовке, застегнутой до подбородка.
Это был Володя. Лицо Марьяны немного смягчилось. Они были знакомы много лет, еще со времен ординатуры, когда она подрабатывала в скорой по выходным. Шутник и балагур, Владимир Брагин, был отличным врачом, и многому научил её. Будучи старше на десять лет, он испытывал совсем не отеческие чувства к доктору Донских и однажды даже признавался в любви. Но она была влюблена скорее в его знаменитые байки, с удовольствием принимала дружбу, но не более того.
– Володь, ты знаешь правила, – твердо заявила она, подойдя к нему вплотную.
– Ты тоже, – спокойно ответил он, взял ее под локоть и повел за собой. – Мы пересекли порог этой двери? Да. И она скончалась здесь.
– Кто-то из наших к ней прикасался?
– Марьяш, она умерла здесь.
– Я не намерена её принимать. Ты знаешь, что трупы сюда не привозят.
Они подошли к каталке. У Марьяны перехватило дыхание. Голова девушки напоминала месиво из кожи, крови и мозгов, капающих на пол. Светлые крашеные волосы, перепачканные красным, разметались по плечам. Умершая лежала без единого движения в тоненьком платье, сапогах и колготках в сеточку.
– Ментов вызвали? – хватаясь за рукав Володиной куртки, прошептала Марьяна, чувствуя, как холодеют ноги.
– Да.
Доктор Донских видала и не такое. Вид крови и даже растекающегося по полу содержимого черепной коробки её бы не смутил. Просто ей показалась очень знакомой одежда пострадавшей. Она была почти уверена в том, что девушка на каталке и ночная гостья из окна напротив – одно и то же лицо.
– Давай-ка, подышим, – сказал Володя, накинув на нее свою куртку и вытолкнув в холодный тамбур.
Вообще, мужчины с гордым именем Владимир, позволявшие называть себя Володей всегда вызывали у неё недоверие. Но Брагину она охотно делала скидку. Он был вылитым Володькой.
Странная стрижка, явно собственного авторства (если
Брагин был высоким, длинноносым, подтянутым мужчиной. Марьяне нравилось наблюдать за ним, когда он рассказывал очередную из своих историй о работе на скоряке. Когда его губы красивой формы с аккуратной галочкой наверху растягивались в улыбке, она забывала все свои проблемы.
Это было настоящее приятельство. Никаких отношений вне службы, у них даже не было номеров друг друга. Но перекинуться парой фраз, если выпадала возможность, они старались всегда.
– Где вы её нашли? – спросила Марьяна, совсем не чувствуя холода.
Володя бросил на скамеечку свои перчатки и усадил на них девушку.
– В сквере на Лесной. Мы даже удивились, когда обнаружили пульс.
– Мне нужно осмотреть её.
Брагин устало достал из кармана новую пачку, вынул из нее одну сигарету и прикурил. Его руки были грубыми и шершавыми, словно у старика.
– Это не твои заботы.
– Мне кажется, я могла знать её.
– Откуда?
Марьяна перевела взгляд на свои кеды. Ей было стыдно в этом признаваться.
– Видела пару раз.
– При ней нет ни сумочки, ни документов. Тебе стоит поговорить с кем-то из органов. – Володя заглянул в узкое окошечко, вмонтированное в дверь. Ему даже не пришлось для этого вставать на цыпочки. Его лицо тотчас усмешливо вытянулось. – Сейчас его вырвет.
– Кого? – спросила Марьяна, пряча нос под воротник.
– Твоего Димасика.
Она сразу поняла, о ком идет речь. Дима был ординатором первого года. Смоляков потратил с ним кучу нервов и, наконец, передал ей, как списанный ненужный хлам. Парень был неглупым, достаточно сообразительным, но везде норовил влезть со своими советами, забывая порой о том, что разговаривает с более опытными товарищами.
Медсестры, утомленные его неуемным энтузиазмом, считали Димасика лишней головной болью для своего отделения. Он каждый день пытался привнести в лечебный процесс какие-то новые веяния. Такие привычки распространены среди ординаторов, вчерашних выпускников ВУЗов, но обычно быстро проходят.
Чтобы влиться в коллектив, ординаторам приходилось принимать правила игры. Но Дима Филатов был не из тех, кто так легко сдавался. Медсестры каждый день жаловались, что все дополнительные назначения, методы исследования и манипуляции, предложенные им, были для них лишней возней.