Окно ЗАМа
Шрифт:
Видимо, подробности их совместной работы над созданием искусственного интеллекта и скрывались в документации, добытой Казарцевым у родни Озерова. С множеством технических деталей, недоступных для сознания простого смертного, а тем более столь явно выраженного гуманитария. Катя попросила Казарцева самого просмотреть все бумаги и дать ей знать, если там попадется что-то интересное, стоящее ее внимания и доступное ее восприятию.
Трейлер давно покинул Нью-Йорк и, едва задевая Пенсильванию, въехал на территорию Мичигана. Степи, оставленные позади, едва ли можно было в полном смысле слова назвать настоящей прерией – до нее оставалась не одна сотня километров, и Катя, листая простенький путеводитель по США, уже заранее предвкушала
До Гурона они добрались еще через пару дней. Первые проблески его пестрых – от обилия разноцветных камней на дне и необычайной прозрачности самого озера – вод показались уже за несколько километров, поскольку дорога шла под откос. К Репке – главной, пожалуй, его достопримечательности, они подъехали уже ближе к ночи, когда рассмотреть ничего уже не могли, и Катя завела будильник аж на пять утра, чтобы успеть застать солнце, медленно выплывающее из-за скалистых утесов на берегах Гурона.
Рассвет зародился в какой-то бесприютной серости. Катя зябко поежилась, присаживаясь на край берега и потягивая капучино. Вблизи знаменитая Репка оказалась довольно нелепым островком совсем недалеко от берега – при желании легко и вплавь добраться. А вот на сам клочок скалистой породы вскарабкаться было бы уже нереально без специального снаряжения. Без вертолета, наконец. Воды Гурона крепко потрепали основание островка, отчего он казался теперь похожим на гриб, топорщившийся хиленькими сосенками на своей импровизированной «шляпке».
– Репкой нашей любуетесь? Никак сплавать туда решили? – послышался чей-то добродушный оклик.
Катя вздрогнула и обернулась. Сперва в темноте, а затем и в спешке увидеть рассвет, балансируя на ступеньках трейлера со стаканом горячего кофе в руке, она даже не заметила прилепившегося к краю прибрежного утеса крошечного домика с кирпичного цвета крышей и квадратными окнами. И обращался к ней сейчас, вероятно, как раз хозяин этой хижины – пожилой мужчина с добрым взглядом и вьющимся возле его ног псом.
– Простите, – едва смогла выдавить она, – я помешала вам?
– Отнюдь. Сюда частенько приезжают на Репку посмотреть. На нее ведь и вскарабкаться можно, я знаю тайную тропку. Но вряд ли это вас заинтересует, тут и других любопытных мест хватает.
– Хотите кофе? – не нашлась что ответить Катя и включила стандартную в таких случаях вежливость.
– Не откажусь, – кивнул хозяин домика и подошел к трейлеру. – До ближайшего распредцентра тут все же далековато, а аэротакси я не переношу, в молодости налетался по воздуху. Говорят, аэрофобия лечится полетами, а у меня она со временем только усугубилась.
– Можно и по земле же доехать. Не больше получаса займет, – пожала плечами Катя.
– Можно. Но мне и самому приятнее поближе к природе оставаться. Я себе сам все выращиваю. В центр могу только раз в несколько месяцев смотаться за мясом или рыбой. Ну и за кормом для Гринго, – и он кивнул в сторону все так же весело крутившегося возле его ног беспросветно черного пса. – Сразу много набираю, чтобы надолго хватило, и снова в свой затвор.
– Оторванность от общества не ощущаете? – в ее интонации не было ни капли осуждения или
– В молодости слишком много времени проводил в толпе да на трибуне. Пресытился, – усмехнулся он и протянул Кате ладонь, – я Эдвард.
– Катя. По-вашему, кажется, будет Кейт. Не путаю? Всегда была слаба в английском.
– Да, в прежние времена мы бы так мило с тобой не побеседовали, Кейт.
– А вот это ты уже от себя добавил, да? – нахмурилась Катя, грозя пальцем невидимому переводчику, в роли которого неизменно выступал все тот же дядя Валя. – Сам себя не похвалишь, никто не похвалит?
– Да брось, – вмешался Эдвард, – он ведь прав. ИИ радикально изменил нашу жизнь, так что, вполне можно позволить ему и побахвалиться чуток, с нас не убудет. А, может, айда ко мне на обед? У меня сегодня божественный тыквенный суп-пюре и запеченная форель. Имитация, разумеется.
– А кто-то сейчас разве до сих пор питается натуральной? – изумилась Катя, охотно приняв приглашение своего нового знакомого.
– Мне таких не попадалось, – покачал он головой. – Просто старая привычка. Поколению, заставшему 90-е и начало нулевых тяжело привыкнуть к мысли, как сильно изменился мир. Причем так резко и радикально, практически без переходного периода. Я ведь в прежние времена без ума был от разных морских деликатесов – лобстеры, черная икра, пресловутая форель… И когда… все это случилось с нами, и мясо живых организмов разом заменили на имитацию, сильно сомневался, что она хотя бы немного будет напоминать мне вкус моих любимых продуктов. Но… они же ничем не отличаются от оригинальных. Это я тебе точно говорю, я в свое время много разного ползущего и летающего перепробовал. Не представляю, как они в своих НИИ добились такого разительного сходства, но, поговаривают, что бывшие вегетарианцы долго не могли заставить себя начать есть эту имитацию, до того она идеальна. А кто-то и до сих пор не переключился.
– Сейчас это дичью, конечно, какой-то кажется. Варварством – есть живых существ, живущих с тобой на одной планете. И то, как быстро мы прыгнули из дикого состояния к полной цивилизации во всех смыслах… скажите, Эдвард, вас эта скорость не настораживает?
– Несомненно, – к этому моменту они уже пересекли порог хижины, и Эдвард принялся хлопотать у плиты, а Катя с интересом осматривала скромное обиталище добровольного затворника.
В доме было всего две комнаты – спальня и гостиная – а еще кухня и ванная, да на этом и все. Из утвари только самое необходимое, интерьер поражал минимализмом на грани аскетизма, и Кате на мгновение почудилось, будто она попала в жилище бедного американского фермера двухсотлетней давности – именно так выглядели их домики на иллюстрациях в учебниках истории. Аутентичности добавляло отсутствие холодильника, запрятанного, вероятно в стену, а также приличных размеров камин с настоящими дровами. Катя опустилась в деревянное кресло-качалку возле камина и благодарно кивнула хозяину, принимая поднос с тыквенным супом и маисовой лепешкой.
– Этот скачок, – возобновил Эдвард прерванную беседу, – любят объяснять открытием ИИ и активным вовлечением его в исправление нашего когда-то несправедливого мироустройства. Впрочем, мне все это кажется несколько притянутым за уши. Если не сказать больше.
Катя подняла на него вопросительный взгляд, и он тут же продолжил.
– Похоже на умалчивание чего-то важного. А, возможно, это моя паранойя, – тут же исправился он и улыбнулся. – Эти разговоры о конспирологии у меня просто в крови. Долгие годы я только на конспирологии и специализировался ведь.
– Вы работали психиатром? – едва не поперхнулась Катя, а Эдвард оглушительно расхохотался.
– Ну почти. Когда-то я имел глупость и наглость занимать должность вице-президента этого теперь уже, к счастью, бывшего государства, – и он обвел рукой свою хижину.
– Вы были вице-президентом США? – лепешка замерла буквально у самых губ Кати.
– Это было очень давно, – попытался он отмахнуться, но Катя уже почувствовала золотую жилу для будущих статей и принялась без умолку расспрашивать его.