Око Арсиды
Шрифт:
– Я еще это может означать, что он показательно убрал зримое присутствие своих людей, но оставил скрытное. Идем в дом: скоро вечер и мне хотелось бы провести его за шикарным ужином, – Ивала свернула на рыжую дорожку между клумб. – Я сделала кое-какие заказы к столу из тех блюд, что могут понравиться Сашке. Их скоро доставят, но нужно подсуетиться и самим.
Они поднялись по ступеням, вошли в гостевую. Посовещавшись, решили выбрать для ужина зал, соединявшийся с башней и выходивший на круглый балкончик. Быстров отрегулировал размеры стола и трансформировал три удобных кресла, галиянка зачем-то
– Глебушка, – негромко произнесла Ваала. – Тебе это ни что не напоминает? – она встряхнула находку, которая из бесформенного куска ткани приобрела вид балахона.
– Напоминает… – глядя на знаки по волнистой кайме, Глеб пока не мог определить что именно.
– Тогда я освежу твою память, если ты уже позабыл «Острие Славы». Я держу часть эльвийской одежды. Понимаешь? Здесь бывают Дети Алоны. Здесь, в этом безлюдной дыре, – Ивала обвела широким жестом зал, лес за прозрачной стеной и горы. – Не в этом ли ответ, почему Ариетта испытывает нас молчанием. Может быть, тебе предстоит встретиться сначала не с ней, а Каилином или госпожой Роас? – она замолчала, услышав шаги на лестнице – тихие, осторожные шаги, совсем не похожие на твердую поступь Шурыгина.
В зал вошел смотритель – тот самый немолодой пристианец с шестиугольной нашивкой на гладко-синем костюме.
– Господин Быстров, извиняюсь за вторжение, но я вынужден известить, – он покосился на балахон в руках Ивалы. – Вас ожидают в соседнем коттедже для важной встречи. Я решил, что лучше мне лично сказать вам об этом, заодно и подвести к месту, чтобы вам не пришлось выбирать дорогу через наш сад.
– Встречи с кем? – насторожилась галиянка.
– Не могу знать. Мне предали сообщение по каналу ограниченного доступа с пометкой особой важности, – ответил он и, отступив к лестнице, добавил. – Жду вас внизу.
– Но вы-то должны знать, кто остановился в том доме! – Ивала шагнула за ним.
– Извините, но я не знаю. Здесь часто останавливаются люди для личных встреч или охоты в заповеднике, которые предпочитают себя не называть. Мы, сохраняя традиции, не стараемся узнать о них ничего, – смотритель отпустил поклон и пошел вниз.
– Кто бы это мог быть? – Ваала беспокойно заходила по залу, размахивая эльвийской одеждой. – Человек Халгора? Кто-то из окружения Каилина или доверенное лицо императрицы?
– Это я выясню через несколько минут. А тебе придется помучиться в догадках еще некоторое время, – Глеб поймал галиянку за руку, рассматривая не то ее пальцы, не то зажатую в них темно-серебристую ткань.
– Кто бы там ни был, не смей опаздывать к нашему ужину. Я буду волноваться, – она прижалась к нему и поцеловала в губы.
– К ужину у нас бутылочка коньяка, – вспомнил Быстров.
– Две бутылочки, – уточнила Ивала, с жаром дыша ему в лицо.
– Тогда я не опоздаю ни за что на свете, – усмехнулся он и направился к выходу, поправляя «Дроб-Ээйн-77», топыривший тонкую куртку.
– Сними с предохранителя, фашист, – отпустила ему в след наставление Ваала.
Соседний коттедж, о котором говорил пристианец, находился
Платформа опустилась точно у нижней ступени. Смотритель прижал палец к сенсору и учтиво спросил:
– Вас проводить, господин Быстров?
– Благодарю, дальше управлюсь сам, – ступая на лестницу, отозвался Глеб.
– Если потребуюсь я или транспорт, то коды введены в ваш браслет. Вызывайте без стеснения, – сказал пристианец.
Войдя в зал, декорированный медью и натуральным деревом, землянин остановился. Здесь его никто не встречал, и он озадачился, какую дверь из четырех выбрать.
– Сюда. Сюда, милый господин, – пришел на помощь шепот управляющей системы.
В воздухе мигнул и угас зеленый указатель. Следуя ему, Глеб поднялся на второй ярус и вошел в раскрытую дверь. Почти сразу он увидел женщину, стоявшую к нему спиной возле огромного овала окна. Ее черные с синеватым отливом волосы, ее осанка и линии фигуры тронули в душе землянина натянутую струнку. Он сделал шаг на мягкий ковер, но второй сделать был уже не в силах. Женщина медленно повернулась к нему, поигрывая в пальцах темно-синей дажадой и улыбаясь. От этой улыбки сердце Быстрова остановилось.
И с жуткой силой забилось вновь. Перед ним стояла Олибрия.
29
Он убеждал себя, что это всего лишь голограмма. Обычная живая голограмма, играть которыми умели не только на Присте, но и у других уголках обжитой галактики. Быстров попытался найти взглядом демонстратор, наверняка управлявший ей. Одновременно землянин чувствовал невыносимую потребность заговорить. Сказать хоть что-нибудь и услышать в ответ ее голос.
– При-вет… – выдавил он сухим горлом.
Она не ответила. Сделала шаг к нему, продолжая издевательски улыбаться и поигрывать цветком. Еще один шаг. Он видел, как под ее туфлями, украшенными фиолетовыми пряжками, приминались ворсинки ковра. Крошечные колокольчики, вплетенные в черные с синим отсверком волосы, тихо звякнули. Каждый новый частый удар сердца приносил Глебу осознание, что голограмма не может быть такой – самая искусная голограмма не способна оставлять следы на ковре. Спину Быстрова будто впились ледяные иглы. Оставалась одна всеобъясняющая возможность, что на этой женщине, с фигурой совершенно повторявшей фигуру графини, накладное лицо. Лицо из материала единичного человеческой коже со встроенным трансформатором мимики и полным набором наноадаптеров. Такой жестокий розыгрыш стоил дорого. Очень дорого. И дело не в шестизначной сумме в элитединицах, а в том, что подобный трюк в пределах Пристианской империи считался крайней низостью, за исключением праздничных маскарадов, – за него можно было серьезно поплатиться.