Око Бога
Шрифт:
Среди оставшихся в Эстландии людей не было стратегов. Лидерами среди них были те, за кем они шли во время боя, а не те, кто его планировал. Они выполняли приказы других людей. Из них всех Бренна была самый проницательный стратег, лучший планировщик. Она вполне могла бы увидеть их промах, но они не разрешили ей присутствовать на заседаниях, потому что она носила ребенка.
И в своей слепоте они подвергли ее в опасности. Ее и ребенка, которого она носила.
У Вали не было времени осознать всю иронию ситуации. Он кивнул и побежал обратно
— Они не напали на замок. Но, возможно, захватили деревню. Стэн, отвези Торда к Ольге. Орм, отведи остальных в деревню. Будьте готовыми к борьбе. Я иду с Вали.
Вали не ждал. Он вскочил на коня и поскакал.
oOo
Возле умирающей лошади и перевернутых саней Вали соскочил на землю, едва успев замедлить ход своего коня. Он заметил Бренну, она лежала неподвижно под мехом, которым он еще утром укрыл ее ноги, лежала рядом с деревом.
Он упал на колени, оказавшись рядом, и откинул меха. Она лежала, свернувшись в клубочек, и резко вздрогнула, когда он коснулся ее. Ее глаза открылись, она стала озираться вокруг.
Облегчение боролось в нем с беспокойством. Она была жива. Она была жива. Но в последних лучах заходящего солнца он мог видеть бледность и синеву ее лица — и она так долго пролежала на снегу.
— Вали?
— Я здесь, любовь моя. Я здесь.
— Помоги мне. Ребенок. Что-то не так.
Мех сдвинулся, соскользнув с тела Бренны, и Вали поднял взгляд на Леифа, который стянул его с нее.
Бренна лежала в окровавленном тающем снегу. Ее хангерок был жесткий от холода и темный от крови. Стрела вонзилась в землю недалеко от ее головы, но Вали не мог различить ни одной раны.
Ребенок. Кровь их ребенка. И тут Бренна сжалась и вскрикнула от боли. Звук был слабым, но длился и длился, и это продолжалось целую вечность. Осознание того, что его храбрая терпеливая жена-воительница кричит от боли, заставило желудок Вали сжаться.
Потом она остановилась, задыхаясь и пытаясь вдохнуть, и еще, и еще. Ее тело слегка расслабилось.
— Что-то не так, — в ее тоне он услышал мольбу о помощи.
— Мы должны отвезти ее к Ольге, — Леиф уже присел рядом с ними.
— Бренна, ты можешь встать?
Она покачала головой.
— Моя грудь. Что-то не так в моей груди. И ребенок. Что-то не так. Я думаю, что он хочет родиться. Но его время еще не пришло.
Вали понял, что она не знала про кровь.
— Я отвезу тебя к Ольге, — он скользнул руками под ее тело.
Когда он поднял ее, она закричала снова, тонко, как если бы сам крик причинял ей боль, и тонкая струйка крови просочилась из уголка ее рта.
Держа жену на руках, он встретил взгляд Леифа, и оба они, имея ту же мысль, повернулись к саням. Нет. Им потребовалось бы слишком много времени, чтобы освободить поводья умирающей — нет, умершей — лошади из упряжи
— Прости меня, моя любовь. Мне придется причинить тебе много боли, пока я буду везти тебя домой.
Она покачала головой.
— Неважно. Мне нужна Ольга. Она все исправит.
Леиф взял ее на руки, и Вали вспрыгнул в седло. Он наклонился, чтобы снова поднять ее на руки, и она снова издала этот слабый долгий крик, сжимаясь в его руках. Леиф держал ее, пока ей не стало легче.
Когда Вали прижал Бренну к своей груди, она потеряла сознание.
Леиф уселся в седло, и они повернули назад и помчались к замку.
oOo
Ольга встретила его на территории замка. Она была вся в крови — кровь Торда, как Вали догадался — но она подбежала к нему, когда он передал Бренну Яану, чтобы спрыгнуть с коня.
— В кровать! Прямо сейчас! — она не принимала возражений.
Взяв свою жену на руки, Вали кивнул и поспешил внутрь. Ольга шла следом, созывая женщин на эстландском языке. Слишком сосредоточенный на Бренне, тем не менее, Вали понял, что она просит принести одеяла и дает указания.
Оказавшись в их покоях, Вали уложил Бренну на кровать. Она не раз приходила в себя по дороге, ее тело сжималось, становясь как камень в его руках. Опустив Бренну на кровать, он присел рядом и отвел ее волосы со лба. Она была такой холодной, и кожа была цвета приглушенно-голубой смерти. Но она дышала. Он мог слышать это. Он мог видеть небольшие пузырьки розовой пены в уголках ее рта.
Женщины раздели ее, стащили с нее сапоги и нижнее белье. Пришла Ольга, вклинилась между Вали и Бренной.
Она отвела руку назад и ударила Бренну по щеке. Сильно. Затем снова. Вали вскочил на ноги и схватил ее за руки и толкнул к стене.
— Что ты делаешь?! Ей и так больно!
— Ребенок идет. Если она не проснется и не поможет ему, ты потеряешь их обоих.
Он смотрел на нее сверху вниз, смесь незнакомых эмоций заставила бурлить его кровь. Самой сильной из них, лишающей его ощущения земли под ногами, был страх.
— Еще слишком рано.
— Именно, — Ольга кивнула, ее карие глаза твердо смотрели на него, и он услышал слова, которые она не стала произносить. Его сын не выживет. Она пыталась спасти Бренну. — Отпусти меня, Вали.
Он отпустил ее.
Она выпрямилась и вернулась к кровати. Не глядя на Вали, она сказала:
— Теперь иди. В этой комнате в это время нет места для мужчины.
— Я не оставлю их, — он сказал это так решительно, как мог. Он не бросит их.
Ольга развернулась и снова посмотрела на него.
— Очень хорошо. Может пригодиться. Ей плохо. Удерживай ее наверху.
Вали не нужны были наставления. Он кивнул и упал на колени у края кровати, взяв холодные руки Бренны в свои. Ее веки задрожали, и морщина боли пересекла ее лоб.