Око Гора
Шрифт:
В дальнем конце были только колонны, объединявшие просторный зал с внешним двором, где в листьях смоковниц и акаций шелестел ветерок. Народ уже собрался, но стулья с инкрустацией были сдвинуты к стенам, обнажая роскошные ковры, приглушающие шаги и голоса, а на разрисованных стенах охотники преследовали добычу по пустыне или пробирались на яликах по болотам, держа метательные палки наготове.
Вдруг собравшиеся гости склонились, словно колосья пшеницы на ветру, и мы с ними вместе: к помосту подошли Нефертити и Мутнеджмет и заняли свои места, а за ними вошли женщины из гарема Фараона.
– С тех пор как Генерал уплыл вниз по реке, сестры Фараона много
Потом появились Украшения Царя и фаворитки в коронах из голубых цветков лотоса. Только Асет и Небет надели гирлянды из голубых васильков и белых маргариток. Асет семь лет, но для своего возраста она маленькая, поэтому обе девочки стояли плечом к плечу и в одинаковых белых каласирисах казались близняшками. На обеих были сандалии из пальмовых листьев, которые Ипвет сплела по заказу Асет, и оказалось, что именно такая обувь нужна Небет, поскольку у нее неровная походка, а поднимающийся край подошвы не дает ноге соскакивать. Они заметили нас в толпе и собирались помахать, но Тетишери положила руки девочкам на плечи, сдерживая их, а потом улыбнулась Мене, делясь радостью за их дочь.
– Видишь, как хорошо она ходит с новым лубком – прошептал он, стараясь не поднимать головы, хотя ему очень хотелось посмотреть на жену и дочку. – И даже лучше, когда она ходит со своей подружкой. Вдвоем они не просто две девочки, а каждая придает что-то другой. Какое бы волшебство ни таилось за этими голубыми глазами, я начинаю понимать, почему она завоевала твое сердце, хотя и не родная тебе дочь. – Он наклонился поближе. – И это еще не все – с того вечера, как ты привел Асет к нам в дом, Шери снова воспылала ко мне с желанием. Только за это я буду благодарить тебя до конца дней своих.
Сквозь толпу прошла шеренга молодых людей, чтобы занять места перед помостом.
– Дети Капа, – объяснил Мена, – их ведет Хикнефер, Наследный Принц Анибы и друг Тутанхамона с детства. – Я слышал, что согласно обычаю сыновья вассалов Кемета ходили в дворцовую школу с детьми самого Фараона и привилегированной знати. Но меня особенно поразило, что у брата Сенмута на каждой руке висели дикие камыши, в белую повязку на голове были вдеты страусиные перья, а с ушей свисали золотые кисточки. А его вьющиеся волосы над ушами были подрезаны.
– Он не из той же ткани скроен, что его брат, – заметил я.
– У них один отец, а матери разные, – ответил Мена, когда глашатаи подняли рога, дабы известить о приближении Фараона.
– Неб-хепру-ра, Здравствующий Сын Амона-Ра, – выкрикнул глашатай, – Тутанхамон, сын Гора на Земле, Возлюбленный Маат, Господин Верхнего и Нижнего Кемета, Господин Ипет-Исут [42] и правитель Уасета.
Пока Фараон и Царица шествовали к помосту, мы пали на колени и дотронулись лбами пола. Тутанхамон держался прямо, скрестив руки на груди: в одной он держал посох Юга, а в другой – цеп Севера. На нем была синяя кожаная корона с изображением змеевидной богини Верхнего Кемета и нагрудник Некбет – его перья были инкрустированы лазуритом, а пояс накидки Фараона был утяжелен золотыми бутонами лотоса. Но мой взгляд задержался на роскошном браслете, обхватывающем его левое запястье – там крепился огромный зеленый камень, окруженный крохотными зернышками серебра, которые мерцали, словно светлячки ночью.
42
Ипет-Исут – комплекс храмов на территории древнеегипетских
Потом Главный глашатай начал перечислять титулы Царицы – Великая Царская Жена, Возлюбленная Неб-хепрура Тутанхамона, Госпожа Двух Земель, и так далее. Царица качала на руках сына, но я с трудом узнал ее нежные черты под искусно сработанным париком, состоящим из тысяч тонких косичек, на которые были надеты полые золотые наконечники, звеневшие, словно колокольчики.
– До сих пор Царица редко появлялась на официальных церемониях, – сообщил мне Мена, – показывая, что Фараон вернулся к старым обычаям. Так что одним ее присутствием он делает заявление.
Мой взгляд скользнул с Тутанхамона на Мутнеджмет и Нефертити, потом вернулся к юному царю, замечая, что у них одинаковая форма глаз – ничего больше не говорило о том, что они родились от одного отца и матери. Когда я снова взглянул на него, Царь подозвал меня кивком.
– Он не ждет, когда распорядитель объявит порядок представления, – прошептал Мена. – Твоя очередь.
– Оставишь меня наедине с волками? – бросил я через плечо, направляясь к трону и зная, что друг мой последовал за мной. Пав на колени перед Фараоном, я увидел, что и Мена позади сделал то же самое.
– Даю тебе право стоять в моем присутствии, Сенахтенра, в знак большого почтения, которое мы к тебе питаем. – Я поспешил подчиниться, хотя чувствовал себя, словно кожаная сандалия, затвердевшая от излишней краски. Тутанхамон вручил свой посох и цеп Эйе, бывшему Хозяину Конюшен Аменхотепа Великолепного, который сейчас прислуживает его сыну, и взял вместо них резной деревянный посох. После чего поверх голов окинул взглядом толпу и громко заговорил:
– Как феллахи сеют семена в черной почве Двух Земель, так и Фараон посадил свое семя в своей Великой Царской Супруге, которая, в свою очередь, принесла щедрый урожай – сына, которого назвала Тутмосом, да будет он мудр, как Тот, и чтит своего тезку, строителя великой империи. А сейчас я хочу воздать хвалу врачу, который сопровождал моего сына в опасном путешествии через темные воды хаоса и привел его целым и невредимым на свет Амона-Ра, царя богов, от которого проистекла вся жизнь.
Противоположно мнению юного царя, я считаю, что в органе, дающем жизнь, действуют приливы и отливы, такие же регулярные и предсказуемые, как рост и убывание луны; но я не имел права перечить богу, пусть даже смертному. И, разумеется, мужчина, что стоял передо мной сейчас, совсем уже не был похож на того мальчишку, которого я встретил за дверью комнаты его жены, когда он дрожал под бременем собственного решения. Если бы он меня к ней не допустил, мог бы погибнуть еще один его ребенок, но решившись на это, Тутанхамон пошел против своего отца и против его отца, требовавших присутствия жрицы и жреца помимо человека, носящего звание «Врач Царицы».
Эйе подошел к Фараону, держа маленький бронзовый поднос с ожерельем из золотых и синих бусин.
– Отныне, – нараспев произнес Фараон, надевая ожерелье мне на шею, – пусть знают все Люди Солнца, что Сенахтенра, врач Уасета, получает звание Особого Спутника, Входящего и Выходящего из Дворца. – Данный титул давал мне привилегию входить во дворец по собственному желанию, либо когда меня позовет кормилица младенца или кто-нибудь еще. Таким образом, Фараон объявил, что я должен следить за здоровьем его сына, продолжая оставаться домашним врачом Рамоса, – такая мера подходила нам обоим и в то же время не рождала неприязни дворцовых врачей.