Око Гора
Шрифт:
Сенмут дождался, когда она отойдет достаточно далеко.
– Это дочь Царицы Еретика, это ее имя постоянно на языке у Небет? Она всегда такая…
– Какая такая? – поинтересовался Мена.
– Ну, наверное, простая. Прозрачная.
– Такая же прозрачная, как Нил в широкий разлив, – согласился Мена, стараясь не выдать себя улыбкой. – Тенра, как ты думаешь, если наш искушенный друг осмелится заговорить в ее присутствии, сколько времени пройдет, прежде чем она завяжет его язык в узел?
Я сделал вид, что серьезно задумался над его вопросом.
–
Сенмут воспринял наши поддразнивания с юмором, поэтому я по-дружески подтолкнул его к двери.
– Ты должен попробовать последнее пиво Хари. Сделает из тебя мужчину.
День 8-й, четвертый месяц всходов
Я подскочил на лежанке, словно атакующая кобра, и увидел, как тревожно отпрыгнул какой-то силуэт. В тот же миг я узнал эти очертания и пробормотал:
– Осторожнее, друг мой. Не то придет ночь, когда мое сердце остановится от одного твоего вида. Что на этот раз?
– Царица, – прошептал Пагош. – Асет послала за тобой.
Только тогда я вспомнил, что она уехала во дворец. Я вскочил на ноги, схватил с ближайшего табурета свою набедренную повязку и оделся.
– Идет ли у Царицы кровь? – спросил я и бросился в комнату для осмотров за сумкой с лекарствами.
– Асет лишь сказала, что не может ее разбудить.
Я посмотрел на верхний ряд окон:
– А зачем она пробует это сделать среди ночи?
– Я не спросил, суну. – Каждый раз, когда он меня так называет, у меня по спине пробегает холодок. – Я предупредил Рамоса, – продолжал он, – но он ей отказать не может. Кошка, что дала Асет жизнь, увеличивает между ними расстояние лишь для того, чтобы дать мужу понять, у кого поводья.
К тому времени, как мы добрались до дворца, смутные подозрения, наводнившие мое воображение, переросли в страшные предчувствия. Во всех окнах и на балконах горел свет, а дорожку через двор облизывали черные языки – тени от многочисленных факелов, установленных, чтобы освещать царское шествие.
– Если это то, что я думаю, – прошептал Пагош, когда мы приближались к апартаментам Царицы, – вели ей уйти, и я отвезу ее в дом твоего друга, поскольку сегодня ребенку для утешения понадобится ласка настоящей матери.
Я не удивился, застав кучку врачей Анхесенамон в ее спальне: они сверялись со своими свитками, а трио жрецов пело молитвы в изножье царского ложа. Сама она лежала на спине, ноги и вздымающийся живот покрывала тонкая простыня, а маленькие груди были обнажены. Я убрал сетку от насекомых и заметил в ногах свернутое одеяло. Казалось, что все было разглажено и аккуратно уложено, включая саму Царицу.
Я положил два пальца на основание горла, и тело уже показалось мне прохладным. Тем не менее я поднял одно веко, чтобы подтвердить то, о чем говорили мои пальцы, затем молча посмотрел на ее лицо. И вновь услышал скрип упряжи с беспокойными лошадьми, затем приглушенный свист откуда-то сзади, а потом –
Когда мой взгляд снова прояснился, я заметил крошечные красные сосуды, расползшиеся под кожей у краев ноздрей Царицы, и пока меня не успели остановить, наклонился, чтобы осмотреть мягкую ткань с внутренней стороны нижней губы. Там я тоже обнаружил многочисленные крохотные сосуды, налитые кровью – и на загривке у меня дыбом поднялись волоски.
Врачи Царицы продолжали изучать свитки, хотя они должны были уже понять, что ее ах покинул тело. Возможно, они искали способ спасти младенца, подумал я, и приложил к ее животу ухо и открытую ладонь. И не почувствовал ничего, кроме всепоглощающей печали.
– Моя сестра ушла к Осирису? – спросила Асет, стоявшая с другой стороны лежанки Царицы, хотя в самом начале я ее не видел. Я кивнул. – И младенец тоже? – Я снова кивнул. – Я так и подумала, но сказала Фараону подождать тебя, если он хочет в этом убедиться. – Она говорила со спокойствием раненого животного, которое покорно смотрит в лицо своему палачу.
Я обошел ложе Царицы и протянул руку – это все, что я осмелился предложить ей в присутствии жрецов, поскольку знал, что ребенок в душе Асет плачет, хотя женщина, которой она становится, заставляет себя сдерживать слезы.
– Пагош ждет, чтобы отвезти тебя к Небет и Шери. – Она вздрогнула и вздохнула. Когда мы пошли, Тули побежал за нами, и покидая комнату, Асет лишь обернулась, чтобы в последний раз взглянуть на любимую сестру.
Мы шли по коридору, ведущему в прихожую покоев Анхесенамон, когда пронесся шелест голосов, объявляющих: идет Фараон, – и все коснулись лбом пола. Через мгновение он уже приблизился к нам со свитой советников позади.
Он увидел Асет и остановился.
– Итак, маленькая сестра, твой врач наконец пришел. – От носа до уголков его губ пролегали глубокие складки, а из ушей торчали белые волосы. Старый Надежный. Я впервые встретился с ним взглядом после той соколиной охоты, которая кончилась тем, что у меня на руках оказался умирающий Тутанхамон. – Ну так говори, суну. Что насчет моего сына? Хотя бы его ты спасти можешь?
– Мне очень жаль, что приходится сообщать плохие известия, Твое Величество, но он ушел через тростник с Царицей. В любом случае, младенец был бы слишком мал, чтобы жить вне ее тела.
– Так сказали и остальные. – Он вздохнул, словно выпуская последнюю надежду на вечность. – Но после всех сказок о чудесах, которые ты можешь творить, рассказанных нашей маленькой сестрой, я ожидал от тебя большего.
– Твое Величество дедушка, не моя тут вина, если ты путаешь мудрость с волшебством. – Лучше бы Асет молчала – мне уже хотелось убраться из дворца.