Око Мира

Джордан Роберт

А в клетке находился мужчина, который привлек и задержал на себе взгляд Ранда. Процессия была не так близко, чтобы ему удалось разглядеть лицо Логайна, — как того желал юноша, — но вдруг он подумал, что тот и так уже слишком близко. Лжедракон был рослым мужчиной, с длинными темными волосами, спадающими на широкие плечи. Несмотря на то что телегу трясло, он стоял уверенно, держась рукой за прутья решетки над головой. Одежда его с виду казалась обыкновенной, плащ, и куртка, и штаны в любой фермерской деревне не вызвали бы никаких замечаний. Но вот то, как он носил ее, то, как он держал себя... Логайн был королем с головы до пят, до мозга костей. Клетки могло бы и не быть. Выпрямившись и высоко подняв голову, он смотрел на толпу так,

будто народ пришел выказать ему свое почтение. И куда бы ни упал его взгляд, люди умолкали, глядя на него в ответ в благоговейном трепете. Когда взор Логайна оставлял их в покое, они с удвоенной яростью принимались орать, словно восполняя свое молчание, но их вопли ничуть не трогали мужчину в клетке и ничем не сказывались ни на его манере держаться, ни на полосе безмолвия, скользящей по толпе рядом с повозкой. Телега вкатилась в Дворцовые ворота, и Логайн повернулся, оглянувшись на собравшуюся толпу. Она бесновалась, улюлюкала, слов уже не было, волна абсолютного, животного страха и ненависти, бурля, захлестнула ее, а Логайн запрокинул голову и засмеялся, и Дворец скрыл его в своем чреве.

За повозкой последовали другие отряды солдат, со знаменами тех полков, кто сражался со Лжедраконом и победил его. Золотые Пчелы Иллиана, три Белых Полумесяца Тира, Восходящее Солнце Кайриэна, другие, множество других, стяги государств, и городов, и великих полководцев со своими трубами, со своими барабанами, славящими их величие и триумф. После Логайна все это вызывало разочарование и усмешку.

Ранд отклонился чуточку назад, стараясь бросить напоследок еще один взгляд на человека в клетке. Он же побежден, разве нет? Свет, он бы не оказался в этой проклятой клетке, если б не был побежден.

Ранд чересчур подался назад, оскользнулся и уцепился руками за гребень стеньг, подтягиваясь вновь в устойчивое положение. Теперь, когда Логайн исчез из виду, юношу стало беспокоить жжение в ладонях и пальцах, которые он расцарапал о камень. Однако Ранду никак не удавалось избавиться от теснящихся у него в голове картин. Клетка и Айз Седай. Несломленный Логайн. Несмотря на клетку, этот человек не был сокрушен. Ранд вздрогнул и потер саднящие руки о бедра.

— Почему Айз Седай так следят за ним? — удивился он вслух.

— Они не дают ему прикоснуться к Истинному Источнику, глупый.

Ранд дернулся, вскинул голову вверх, на девичий голос, и вдруг потерял свою ненадежную опору. Он еще успел понять, что заваливается на спину, падает, и тут что-то ударило его по голове, и смеющийся Логайн погнал Ранда в кружащийся волчком мрак.

Глава 40

ПАУТИНА ЗАТЯГИВАЕТСЯ

Ранду казалось, что он сидит за столом вместе с Логайном и Морейн. Айз Седай и Лжедракон безмолвно разглядывают его, словно никто из них никого не знал. Вдруг Ранд понял, что стены комнаты размываются, выцветают, сереют. Чувство чего-то настойчиво необходимого поднималось в нем. Все исчезало, затягивалось будто туманом. Когда Ранд вновь повернулся к столу, то Морейн и Логайна как не бывало, а вместо них восседал Ба'алзамон. Все тело Ранда буквально вибрировало от необходимости что-то сделать; поэтому гудело в голове, все громче и громче. Глухой шум превратился в стук крови в ушах.

Рывком Ранд сел прямо, тут же, застонав, схватился за голову, покачиваясь из стороны в сторону. Боль обручем стянула его виски; левая рука коснулась липко-влажных волос. Ранд сидел на земле, на зеленой траве. Это встревожило его, тревога была неопределенной и смутной, но голова кружилась, и все, на что он смотрел, дрожало перед глазами и расплывалось цветными пятнами, а думать Ранд мог лишь о том, чтобы немного полежать, пока не пройдет головокружение.

Стена! Девичий голос.

Ранд оперся утонувшей в траве рукой о землю и медленно огляделся по сторонам. Ему пришлось

все проделать медленно: когда он пытался поворачивать голову быстрее, окружающее опять вертелось в водовороте. Ранд обнаружил, что находится в саду или в парке, выложенная аспидно-серыми сланцевыми плитами дорожка вилась между цветущими кустами не далее чем в шести футах от него, рядом — белокаменная скамья, а над ней раскинуло тенистые зеленые ветви большое дерево. Так и есть, он и вправду сверзился за стену. А девушка?

Сзади, совсем рядом, Ранд увидел дерево, потом девушку — она карабкалась вниз по стволу. Спустившись на землю, девушка повернулась лицом к Ранду, который зажмурился и вновь охнул. Ее плечи облегал бархатный густого голубого цвета плащ, подбитый мехом, на остром кончике капюшона, свисавшем сзади до талии, нежно позвякивала связка серебряных бубенчиков, серебряная, филигранной работы диадема удерживала золотисто-рыжие вьющиеся волосы девушки, в мочках ее ушей покачивались изящные серебряные кольца, а шею охватывало ожерелье из тяжелых серебряных звеньев и темно-зеленых камней, — как решил Ранд, изумрудов. После лазанья по деревьям на бледно-голубом платье виднелись кусочки коры, но оно тем не менее было шелковым, к тому же искусно вышито замысловатыми узорами, а подол украшали вставки ярко-кремового цвета. Широкий, затканный серебром пояс стягивал талию, из-под платья выглядывали бархатные туфельки.

До сих пор Ранду встретились только две женщины, одетые в подобные платья, — Морейн и Друг Темного, та, которая пыталась убить его и Мэта. Он даже представить себе не мог, чтоб кому-то в голову пришла мысль лазать в таком платье по деревьям, но Ранд был уверен, что эта девушка — важная особа. Это впечатление лишь усилилось от того, как она смотрела на него. Казалось, ее ничуть не встревожило, что какой-то чужак свалился в ее сад. Самообладанием девушка напоминала Ранду Найнив или Морейн.

Ранд так углубился в душевные терзания о том, влип он в беду либо нет, и может ли незнакомка позвать Гвардию Королевы даже в тот день, когда те по горло заняты другими делами, что за роскошью одежды и надменной позой он не сразу разглядел саму девушку. Она была, наверное, года на два — на три младше его, высока для девушки и красива: лицо — безупречный овал, обрамленный облаком солнечниковых локонов, губы — полные и алые, глаза — даже голубее, чем можно поверить. Она совершенно не походила на Эгвейн — ни ростом, ни лицом, ни телосложением, но, как и та, была красива до каждой мелочи. Ранд почувствовал угрызения совести, но тут же сказал себе: нет смысла отрицать то, что видят его глаза, — все равно это не поможет Эгвейн оказаться в Кэймлине даже на миг раньше.

Сверху донеслось какое-то царапанье, осыпались чешуйки коры, затем с дерева легко спрыгнул парень. Он был на голову выше девушки и немного старше, а по лицу и волосам в нем нетрудно было угадать ее близкого родственника. Плащ и куртка у него были красно-бело-золотыми, украшенными вышивкой и парчой, для мужчины даже более нарядные, чем у нее. Это еще больше усилило тревогу Ранда. Какой-нибудь обычный человек оделся бы во что-то подобное лишь в праздник и никогда — с такими благородством и великолепием. Явно это не открытый для каждого парк. Наверное, Гвардия слишком занята и ей не до всяких мелких нарушителей.

Парень из-за плеча девушки рассматривал Ранда, поглаживая висящий у него на поясе кинжал. Этот жест выглядел скорее действующей на нервы привычкой и почему-то не наводил на мысль, что незнакомец готов немедленно воспользоваться оружием. Хотя и не совсем так. Юношу отличало то же самое хладнокровие, что и девушку, и оба они разглядывали Ранда с таким интересом, будто он представлялся им некоей головоломкой, которую нужно разрешить. У Ранда возникло странное ощущение, что девушка, по крайней мере, раскладывает у себя в уме по полочкам все: от пятен на его сапогах до складок его плаща.