Око Озириса (сборник)
Шрифт:
Он умолк и некоторое время смотрел на камин, словно позабыв о моем присутствии, потом бросил на меня отстраненный взгляд и продолжал:
– Прелюбопытная история, доктор, ничего не скажешь. Середину ее вы слышали или читали о ней в газетах. А сейчас я расскажу вам все с самого начала, чтобы вы знали столько же, сколько и я. Что касается концовки, она неведома никому. Без сомнения, она написана в Книге судеб, однако эта страница еще не перевернута.
Начало всех бедствий – смерть моего отца, сельского священника-вдовца со скромным достатком и двумя детьми: Джоном, моим братом, и мной. Отцу как-то удалось пристроить нас обоих в Оксфорд. По
Спустя какое-то время отец внезапно скончался, не оставив завещания. Он давно собирался написать его, но все откладывал. Состояние его заключалось в основном в недвижимости, и мой старший брат унаследовал его почти целиком. Из уважения к известной ему воле отца Джон назначил мне ежегодную ренту в пятьсот фунтов стерлингов, что составляло около четверти его годового дохода. Я просил, чтобы брат сразу отчислил всю причитавшуюся мне сумму целиком, но он отказался и отдал распоряжение своему поверенному выплачивать мне ренту поквартально до своей смерти. Джон обещал, что после его кончины имение перейдет ко мне, а если я умру раньше, то к моей дочери Руфи. Потом, как вам известно, мой брат внезапно исчез. Все обстоятельства указывают на то, что его уже нет в живых, поэтому его поверенный, мистер Джеллико, приостановил выплату моей ренты. Но никаких конкретных доказательств гибели Джона не существует, и завещание не может вступить в силу.
– А что за обстоятельства свидетельствуют о смерти вашего брата? – спросил я мистера Годфри.
– Он пропал в одночасье и бесследно. Его багаж нашли нетронутым на вокзале, вас это не удивляет? Кроме того, Джон получал жалованье от министерства иностранных дел, за которым приезжал лично, а если находился за границей, обязательно телеграфировал о себе, что жив и здоров. Брат слыл аккуратным и всегда являлся за деньгами в установленный срок или отправлял с необходимыми документами своего поверенного Джеллико. Но с момента таинственного исчезновения Джон ни разу не был на службе и не подавал никаких признаков жизни.
– Да, вы в незавидном положении, – посетовал я, – но почему бы вам не добиться в суде признания факта смерти? Тогда и завещание вступит в силу.
Мистер Беллингэм изменился в лице.
– Видите ли, – опустил он глаза, – мистер Джеллико, выждав некоторое время, не отыщется ли Джон, пригласил меня и других заинтересованных лиц к себе в контору ознакомить с завещанием. Меня оно как громом поразило, хотя брат, похоже, считал свои распоряжения правильными и само собой разумеющимися.
– А что не так? – полюбопытствовал я в недоумении.
– Джон все запутал и сам создал препятствия к исполнению своей воли. Мы происходим из старинной лондонской семьи. Дом на Куин-сквер, где жил брат и где размещалась его коллекция древностей, принадлежал нашему роду на протяжении многих поколений. Почти все Беллингэмы упокоились на кладбище Святого
– Что именно?
– Все свое состояние он завещал мне, а если я умру раньше, то моей дочери Руфи, но при одном условии: его должны похоронить там, где он пожелал. В противном случае основная часть его имущества отойдет к нашему двоюродному брату Хёрсту.
– Выходит, ни один из вас не получит наследство, поскольку тело вашего брата не обнаружено, – сказал я с грустной улыбкой.
– Ошибаетесь, – возразил Годфри. – Если Джон умер, то для всех очевидно, что его воля не выполнена: он не погребен ни на кладбище Святого Георгия, ни в приходе церкви Святого Эгидия. Это легко доказать по метрическим книгам. Значит, как только признают факт его смерти, почти всем его состоянием завладеет Хёрст.
– А кто душеприказчики?
– В том-то и загвоздка! – вскричал Беллингэм. – Их двое: один – Джеллико, а другой – главный наследник, то есть или Хёрст, или я – в зависимости от обстоятельств. До тех пор пока суд не решит, кто из нас законный наследник, ни я, ни мой кузен не считаемся душеприказчиками.
– Кто же тогда обратится в суд? Ведь это прерогатива душеприказчиков?
– В тот день, когда вы впервые зашли ко мне, мы с Хёрстом горячо обсуждали этот вопрос. Джеллико не желает действовать в одиночку, но в данный момент никто не имеет полномочий второго душеприказчика. Все зависит от того, как развернутся события и кому из нас – мне или Хёрсту – выпадет эта роль.
– Непростая ситуация, – покачал я головой.
– Еще бы! Вот почему двоюродный братец предложил мне сделку. Поскольку воля Джона относительно его погребения не выполнена (юридически это не оспоришь), то все состояние должно перейти к Хёрсту. Если я поддержу его и Джеллико в их ходатайстве о признании факта смерти и помогу им привести завещание в исполнение, то он, Хёрст, до конца моих дней обязуется выплачивать мне по четыреста фунтов в год. Причем данное соглашение не будет иметь обратной силы.
– Как это понимать?
– Если когда-нибудь тело Джона найдут и мы похороним его там, где он завещал, Хёрст тем не менее удержит все унаследованное имущество, а мне продолжит выплачивать условленную ренту.
– Черт возьми! – воскликнул я. – У вашего кузена губа не дура!
– Да, но он готов был делиться: четыреста фунтов в год пожизненно причитались бы мне.
– Так вы отклонили этот жест щедрости?
– Да, категорически, и дочь меня поддержала. Но я не уверен, что поступил правильно. Надо сто раз подумать, прежде чем сжигать свои корабли.
– Вы обсуждали эту проблему с мистером Джеллико?
– Мы побеседовали сегодня, но он очень осторожный человек и не советует мне ни того, ни другого. Я убежден, что он не одобряет мой отказ. По его мнению, синица в руках лучше журавля в небе, особенно если журавля даже не видно среди облаков.
– Джеллико вправе обратиться в суд без вашего разрешения?
– Уверяет, что нет, но мне кажется, если Хёрст начнет настаивать, то принудит его. Кроме того, мой кузен в качестве заинтересованной стороны может сам подать в суд, особенно после моего отказа. Таково мнение мистера Джеллико.