Око Пейфези
Шрифт:
Они прошли мимо двоих незадачливых летунов. Зарывшись лицами в песок, те лежали ничком поверх своих сломанных метел и уже не шевелились.
— Откуда они тут? И как вы заманили их внутрь барьера?
— Они нашли бедуинов и заставили их выдать нас, — тяжело дыша, ответила Халифа.
— Они замучили Хадиджи! — в ее голосе послышался гнев. — И теперь они знают, что я не одна.
— Но не знают, с кем именно?
— Думаю, нет. Представляете, эти двое пытались пробить барьер на метлах, с разгона!
— Идиоты, — вяло фыркнул Мастер зелий. — С такой магией шутки плохи. А вы тоже хороши! — внезапно
— Мне пришлось это сделать! Я хотела только спрятаться. Я четырежды предупредила их об опасности…
— Да черт с ними обоими! — сорвался на крик Снейп. — Ты могла не вернуться!
— Перестаньте орать мне в ухо! — психанула Халифа. — Вас и так тяжело тащить!
Сейчас вот брошу прямо здесь и посмотрю, как вы будете кричать. Жаль, что недолго…
Профессор немедленно умолк. Девушка даже удивилась, она и не ожидала, что он так легко уступит. С другой стороны, в данный момент упрямство было ему… мягко выражаясь, невыгодно.
— Не надо так нервничать, — тихо сказал он спустя некоторое время. — Нам обоим следует сохранять хладнокровие. Особенно вам.
Халифе стало стыдно. Она остановилась, переводя дыхание, и жалобно взглянула на своего обессиленного барьером спутника.
— Простите меня, эфенди. Я знаю, вы беспокоитесь обо мне. Но я бы не стала делать ничего непоправимого. Я была бы осторожна и не заходила дальше необходимого. — Помолчав, добавила: — Неужели вы правда поверили, что я могу бросить вас здесь?
— Хватит об этом, — сухо бросил Снейп. — Берегите силы.
Вскоре после того, как два силуэта растворились в колышущемся мираже, к опустевшему шатру подлетели еще двое на метлах.
— Ты уверен, что они полетели сюда? — озираясь, спросил один.
— Точно. Я так понял, что здесь стоят охранные чары. О, смотри!
— Вот дьявол, они мертвы!
Мужчины бросились к темным холмикам, которые уже начало заметать песком. Но пройдя несколько шагов, почувствовали на себе иссушающее и уводящее в сторону сопротивление барьера.
— Я не могу подойти! — с досадой воскликнул первый колдун.
— Дальше и не получится, — угрюмо сказал второй и вытащил палочку. — Mobilicorpus!
Ближайший черный холмик даже не дрогнул. Палочка не работала.
— Accio!
Бесполезно. Первый отошел назад и попробовал колдовать оттуда. Но энергия заклинаний тут же будто всасывалась барьером. Тогда волшебник наколдовал длинную веревку с «кошкой» на конце.
— Им ведь теперь уже все равно, — словно извиняясь, буркнул он, снова подошел, насколько смог и забросил «кошку» внутрь. Второй слегка напрягся, ожидая, что барьер срикошетит, но обошлось. Железные крючья зацепили ближайшее тело и, потянув за веревку, колдуны выволокли труп за границу чар. Но когда они попытались перевернуть тело, черная ткань мантии стала расползаться под их пальцами, точно истлевший пергамент в старинных фолиантах. Задравшаяся пола оторвалась, открыв мертвое лицо — сморщенное и высохшее, как у мумии.
— Черт! Вот черт! — вскрикнул первый, отдергивая руку и машинальным брезгливым движением вытирая пальцы об одежду.
— Чтоб тебя… — поморщившись, пробормотал второй. — Это же Прескотт! Да кто ж его так… высосал?!
Первый колдун опасливо оглянулся по сторонам.
—
— Сейчас проверим, — отозвался второй, схватил «кошку», чтобы вытащить другое тело, да так и замер. — Уолдо… — странным сдавленным голосом вдруг позвал он первого колдуна. — Эй, Уолдо, взгляни-ка на это.
Тот подошел, заглянул через его плечо и остолбенел. Попавшая внутрь барьера часть веревки — крепкой, добротной, только что наколдованной — истлела, как и одежда мертвого Прескотта, разве что не так сильно. Железные крючья «кошки» были сплошь изъедены махровой ржавчиной и истончились, став хрупкими, как щепочки, словно «кошка» с веревкой провалялись там, внутри, как минимум лет двести. А мумия Прескотта рядом с ними казалась чуть ли не тысячелетней.
— М-мерлин всемогущий! — едва выговорил Уолдо, разом вспотев. — Что это за магия такая?!
— Она… изменяет время… — запинаясь, вымолвил второй. — И это… пространство тоже… Чары…
Оба, не сговариваясь, бросили все и побежали к оставленным метлам. На полпути Уолдо обернулся и с досадой посмотрел на труп Гренвилла, медленно заносимый неумолимым песком.
— Черт с ним, уматываем! — нервозно крикнул второй колдун и взмыл в небо.
Глава 11
Несчастных много жертв падет, когда откроешь ты колчан,
Твой лик слепит, а свод бровей, как черный лук Турана, крут.
Тебе одной в пылу войны ни щит, ни панцирь не нужны,
Кольчугу локонов твоих чужие стрелы не пробьют…
Неизвестность страшит, но если хотя бы примерно знаешь, чего ожидать, то и дорога становится короче, и знакомые препятствия уже не кажутся непреодолимыми.
И все же Мастер зелий готов был поклясться, что на этот раз проход через барьер наложенных джиннами чар был для него гораздо легче. Он пытался устоять на ногах, стараясь максимально облегчить Халифе ее ношу, а оказавшись внутри каменного лабиринта, просто пошел за девушкой, закрыв глаза и ориентируясь на звук ее шагов. Ни разу не споткнувшись, Снейп заключил: для него кажущиеся непроходимыми скалы — всего лишь видимость. Чары действительно каким-то непонятным образом различали людей по принципу "нужен — не нужен". Халифе это казалось совершенно естественным, и она напомнила Мастеру зелий, как год назад он пожертвовал своей палочкой для магической трансформации, тем самым, очевидно, связав их обоих. Но у профессора все же мелькнула мысль: что произойдет, когда с точки зрения чар в нем исчезнет необходимость. Именно «когда» — Снейп не питал ни малейших иллюзий, предполагая вариант «если». Вряд ли автор этих чар руководствовался гуманными принципами.
Ущелье встретило их все той же гнетущей тишиной. Каменные стены постепенно сближались, подавляя своей громадой. Вскоре они сомкнулись над головами путников, образовав уходящий вглубь свод. Неосознанно стараясь ступать тише, словно боясь разбудить нечто древнее, спящее в этих скалах, Северус и Халифа спустились на самое дно. Профессора не оставляло смутное ощущение некоего чужого присутствия — словно кто-то невидимый тайно наблюдал за ними всю дорогу, не сводя настороженного взгляда и следя даже за мыслями.