Око силы. Четвертая трилогия
Шрифт:
«Шпион», он же «диверсант» сидел за деревянным столом и пил чай из большой глиняной чашки. Конвойный скучал рядом. Чуть дальше, у приборной панели, возился с бумагами невысокий чернявый молодой человек в чистом белом халате. Семен его уже видел, но только со спины. Лев Тернем, научный руководитель проекта… Если верить всезнающему поручику Александрову, бывший заведующий лабораторией Физико-технического института в Петрограде, ученик Абрама Иоффе — и дипломированный музыкант, окончивший консерваторию по классу виолончели.
Увидев гостей, физик-виолончелист на миг оторвался
— Я, сейчас, товарищи!
Ему не ответили. «Крот» уже стоял возле стола. Резким движением отослав конвойного, он поправил пенсне, еле заметно наклонился…
…— Тр-р-ресь!
Чашка с глухим стуком ударилась о каменный пол. Лаврик-Павлик брезгливо смахнул с запястья горячую каплю.
«Диверсант» встал.
Гость из 1938-го был молод и вызывающе красив, словно заморский киноактер с афиши. Темные волосы, яркие тонкие губы, слегка смуглое «южное» лицо. И незнакомая форма светлой ткани с большими малиновыми петлицами, кожаные ремни, расстегнутая желтая кобура. Лишь взгляд казался странным. Неживым…
Сообразив, что «крот» уже успел поздороваться, пусть и таким оригинальным образом, Семен Тулак поспешил назваться. Гость спокойно кивнул в ответ:
— Здравия желаю! Капитан Ахилло Микаэль Александрович, Столичное управление НКВД СССР. Обеспечивал безопасность объекта «Теплый Стан», вызвался добровольцем при проведении эксперимента. Установку включал лично товарищ Тернем — наш товарищ Тернем. Он и оформил разрешение.
— Испытатель, значит? — добродушно усмехнулся любитель техники. — Ну, это еще с какой стороны посмотреть. Статья 27-я УК РСФСР, преступления, направленные против установленных рабоче-крестьянской властью основ нового правопорядка или признаваемые ею наиболее опасными. У тебя этих статей не меньше трех сразу. Перечислить — или на слово поверишь?
Тонкие губы дрогнули.
— Тактика допроса при полном отрицании вины подследственным. Мы это в училище проходили. А я вас знаю, гражданин начальник. В мое время… Точнее, в моем мире, на моей грани кристалла, вы — руководитель Закавказской парторганизации. По слухам, вас собираются назначить заместителем Ежова, нашего «внутреннего» наркома.
Поручик не без удовольствия заметил, как дрогнул кадык на шее у «крота».
— Э-э, удивил! Заместителем? Если бы главным архитектором!.. Грань кристалла, говоришь… Умный, значит? Товарищ Тернем, как там с бумагами?
— Иду, иду! — откликнулся физик. — Уже бегу!
И вправду, не подошел — подбежал. Положил на стол несколько смятых документов, неуверенно провел пятерной по волосам.
— Я сравнил — подпись моя, во всяком случае, очень похожа. Но бумага почему-то на бланке наркомата госбезопасности. Такой наркомат в 1938-м, конечно же, может быть, но в подобном случае моей подписи для проведения эксперимента мало. Есть твердо установленный порядок оформления документов. Не думаю, что за эти годы наша бюрократия сильно изменилась.
Покосившись на «диверсанта», он несколько смутился.
— Извините, товарищ Ахилло.
Стеклышки пенсне блеснули. «Крот» сочувственно кивнул:
— Спешили,
Гость слушал спокойно, лишь глаза прикрыл. Поручик вдруг подумал, что так вели себя на допросе пленные комиссары, из тех, что похрабрее. Все уже сказано, осталось лишь достойно умереть.
— Если ты обеспечивал безопасность объекта, почему тебя от дела оторвали? А там, на твоей грани кристалла, кто на хозяйстве остался? Собачка Бобик на цепи? Оружие зачем с собой взял? В кого стрелять собирался?
— Погодите! — не выдержал Тулак. — Человек жизнью рисковал, а вы с ним, как со шпионом германским… Он, между прочим, никуда незаконно не проникал, из СССР отбыл — и туда же прибыл…
Поручик осекся, уловив довольный взгляд из-за стеклышек. Ах, да, он же «добрый»! На душе сразу же стало кисло. Допрос идет строго по плану.
Кажется, гость подумал о том же. Улыбнулся невесело, присел на стул, голову назад откинул.
— В разведке работали, товарищи?
Кадык «крота» вновь дернулся, но ответ прозвучал спокойно и четко:
— По заданию партии я служил в контрразведке буржуазного Азербайджана. Потом руководил агентурным внедрением в грузинские эмигрантские организации.
Гость кинул.
— Тогда вы должны знать, что возможны два варианта поведения при аресте. Агентам рекомендуется первый — полный отказ от показаний. Пытают меньше и убивают быстрее. К этому, пожалуй, добавить нечего. Посоветую лишь надевать при испытании глухую повязку на лицо, плотную, лучше всего кожаную. Очень яркий свет при переходе — как адское пламя. До сих пор горит…
Закрыл глаза, выдохнул резко:
— Убивайте!
Негромко ахнул Тернем. Лаврик-Павлик, быстро приложив палец к губам, оттащил ученого в сторону и молча указал на стул возле приборной панели. Тот, покосившись угрюмо, покачал головой. Подошел Тулак взглянул вопросительно. «Крот» поморщился, снял пенсне.
— Что вы на меня смотрите? Не я «убивайте» сказал — он сказал. Товарищ Тернем, если хотите, чаю ему налейте. Или валерьяновых капель — двадцать на стакан.
Физик, ничего не ответив, отвернулся. Лаврик-Павлик отвел поручика подальше, полез в карман. Семен ждал, что тот достанет папиросы, но на свет божий был извлечен стеклянный флакончик с белыми таблетками. «Крот», быстро вытащив одну, кивнул в рот.
— Желудок больной, — пояснил неохотно. — Говорят, от нервов, болит и болит… Ну что, Тулак, все понял?
Семен поглядел на гостя.
— Думаешь, бежал?
Лаврик-Павлик фыркнул:
— У шпиона все документы были бы в порядке, у честного человека — тоже. Конечно, бежал! Не захотел, понимаешь, пролетарскую пулю кушать. Зря, что ли, он адское пламя помянул? Только ты его, Тулак не жалей. А вдруг он старушку зарезал? Или расстрелял не тех врагов народа? Лишнюю сотню прихватил, а?