Око силы. Четвертая трилогия
Шрифт:
Зато сказанное после было понятно даже Феде. Ученый муж блеснул окулярами и, оставив надменный тон, посоветовал «господам местным жителям» не посещать центр помянутой аномалии, где исходящие из земных глубин токи наиболее активны. Почему, объяснять не стал, лишь намекнул на неведомые пока мудрым людям (и даже другу какого-то Горацио) тайны. Была извлечена карта, которую немедленно принялись изучать местные грамотеи во главе с учителем и священником из соседнего села. Центр аномалии оказался похож на лужу с неровными краями, накрывшую перекресток двух грунтовых дорог, одна
Меры приняли немедленно. Дороги перекопали, сквозь лес прорубили новые просеки, и вскоре опасное место заросло огромными темно-зелеными папоротниками.
Теперь карта лежала в сейфе у Федора Громового. Два года назад ее затребовали в уезд и вернули уже обрезанной. Чьи-то бдительные ножницы отсекли край с фамилией и подписью ученого мужа.
У тех, кто в 1918-м начинал строить санаторий, такая карта тоже имелась. От робкого предупреждения, сделанного местными властями, приезжие просто отмахнулись. А вот Зверь-человек Владимир Иванович Берг чиниться не стал, пояснив ситуацию на конкретном примере. Кобры, гадюки и прочие гады тоже весьма опасны, заявил он, но яд их поистине целебен. Главное – знать подход и не бояться.
Злосчастный перекресток оказался за высокой строительной оградой. Что там теперь, никто так и не узнал.
* * *
– Да, дела! – резюмировал Семен Тулак. – Но от нас чего скрывать было? Так бы и сказали: непонятный науке случай. Зачем про разбойников врать?
– А я, кажется, знаю, – хмыкнула товарищ Зотова, затягиваясь ароматной махоркой. – Кто-то на самом верху секретность разводит. Только от кого скрывают? От лорда Керзона – или от Центрального Комитета?
– Н-нет, нет! – милиционер отчаянно махнул рукой. – Нам п-приказали пресекать н-нежелательные слухи. Чтоб не болтали, будто у нас в уезде по д-дорогам опасно ездить. Ну и «Сеньгаозеро» – тоже секрет, н-недаром его т-так охраняли.
Бывший замкомэск понимающе кивнула, растянула обветренные губы улыбкой:
– Конечно, конечно… А в самом Шушморе сейчас что?
Федя вздрогнул, побледнел, но собрался с силами и храбро выдохнул:
– А н – ничего! Вы, товарищи, своими д-делами занимайтесь, а еще лучше – уезжайте, прямо с-сейчас. Д-документ какой хотите подпишу, и товарищ Синцов п-подпишет. Уезжайте, н-незачем вам в Шушмор заглядывать!
Перед тем, как тронуться в путь, Семен и товарищ Зотова отошли подальше от дороги. Кавалерист-девица недоверчиво оглянулась, клацнула крепкими белыми зубами.
– Расстреляла бы! И того и другого, чтоб неповадно было. В глаза врут – и не боятся, морды кулацкие. Думаю, в Пустоши у них самое кубло. У тебя хоть оружие есть?
Семен хотел напомнить техническому работнику о субординации, но затем решил, что есть дела поважнее. Левая рука нырнула в карман галифе.
– Маузер
– Не ношу, – прохрипела замкоэск, резким движением забирая пистолет. – Уже два года. Врачи запрещают. Знаешь, за что меня на Канатчиковую дачу забрали?
Ротный хотел уйти от ответа, но не сдержался.
– Соседей по коммунальной кухне перестреляла. Из-за примуса.
Лицо девушки дернулось, пошло темными пятнами.
– Рассказали, значит? Или мое личное дело читал? А если читал, знать должен…
– Ничего не читал, ничего не знаю, – отрезал Семен. – Ты спросила, я ответил. Считай, пошутил. Если что не так, извини.
Ольга кивнула, отвернулась, поглядела в низкое серое небо.
– Это ты меня извини. Лечили, лечили, не вылечили. Когда стрелять начнут, героя из себя не строй – сразу на землю падай, чтобы под глупую пулю не попасть. Я уж сама разберусь. А в соседей я и вправду полную обойму выпустила. Одного до смерти, троих в Градскую больницу увезли. Только не из-за примуса. Ты, товарищ Тулак, неженатый? А вот мне не повезло, окрученный попался. Такая вот у гимназистки седьмого класса фортуна… «Пила, гуляла я без помехи, но обобрали мерзавцы-чехи. Ах, шарабан мой, американка!..»
* * *
Первым «квадрифолическую» березу увидел Семен Тулак. Дерево, как дерево – белая кора, черные пятна, только квадратное. Ротный покосился на сидевшего рядом милиционера. Тот понял, дернул плечом, поглядел через дорогу. Там тоже были березы, целый «квадрифолический» выводок. К самой опушке подступили, вот-вот в пляс пойдут.
Семен прикинул, что могут поделывать здешние гигантские змеи. Зимой им положено спать, но на исходе март, самое время просыпаться и выползать за добычей. Может, одна такая как раз заняла позицию под ближайшей березой. Вот сейчас голову высунет…
Ротный подумал и махнул рукой. Пусть ее! От судьбы не уйдешь, не змея проглотит, так начальство схарчит, такая у него, как выражается замкомэск, фортуна. Ротный вспомнил грозного комиссара Лунина и внезапно понял, что тот совсем не прост. Не для того ли Чукоткой пужал, чтобы Техгруппе скипидара под хвост плеснуть? Самому не разобраться, послать некого, так пусть иные поработают, в грязи измажутся. Хитрые они, начальники, подходцам научены!
Семен хотел поинтересоваться у милиционера, кто именно приказал молчать о Шушморе, но внезапно увидел дом, обычную неказистую избу-пятистенок. Над красной кирпичной трубой вился еле заметный дымок.
– П-подъезжаем, – сообщил товарищ Громовой и как-то странно усмехнулся. Ротный тут же пожалел, что отдал свой «маузер», оглянулся, соображая, далеко ли вторая телега…
– Стоять на месте! Не двигаться!..
Улыбка участкового стала еще шире. Он опустил вожжи, хмыкнул:
– Говорил же, не стоит в-вам ездить!
…Двое справа, один – слева. Серые шинели, черные петлицы, короткие кавалерийские карабины, на поясах – штык-ножи от японской «Арисаки». Где прятались, сразу не поймешь. «Секрет» по всем уставным правилам.